Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность
Шрифт:
Отношение «мальчиков на продажу» к своему занятию Уэст характеризует, приводя такое высказывание «платного мальчика» (случай 516):
«Мое ощущение — что вы даете людям сексуальную разрядку, которую, вероятно, они не могут получить иным путем, или, если они и получат ее в другом месте, то это может быть сопряжено для них с проблемами законности… Иногда это как давать людям терапию, потому что иногда они просто хотят поговорить в расслабляющей геевской атмосфере, где они не ввязли в гетеросексуальный мир, так что я чувствую, что оказываю им вполне добрую услугу… В основном
(West 1992: 247)
Не стоит думать, что «мальчики на продажу» рассматривают свой бизнес как сплошную идиллию.
Есть немало сетований на опасности — огромный риск заболевания, ограбления, ареста, есть жалобы на кратковременность «производительного» периода в жизни хастлера (после тридцати он быстро выходит в тираж), на неопределенность будущего, на чувство приниженности и опустошенности, есть отдельные выражения презрения и даже ненависти к клиентам. Есть недовольство необходимостью отдавать слишком большую долю прибыли агентствам или хозяевам борделя и т. п.
Многим из сторонних людей кажется ужасной необходимость интимного контакта с абсолютно чужим и, возможно, неприятным человеком. Гомосексуала, коль скоро он к мужчинам неравнодушен, пожалуй, еще острее, чем гетеросексуала, должна травмировать необходимость иметь сношение с непривлекательными клиентами. Типичным для секс-бизнеса Уэст считает такое высказывание (случай 025): «Я наслаждаюсь с теми, кто мне нравится, а с другими это просто обычный секс, такой, как он есть, просто ради денег… Очень мало по-настоящему приятных людей, безупречно». Другой «платный мальчик» (случай 048) добавляет, что типичный «понтёр» обычно «толстый, уродливый и старый», но «у меня есть теперь один, с которым мне нравиться ходить… Он мне как друг, хотя он понимает, что он всего лишь «понтёр», но он славный парень, и он любит разговаривать со мной, а я с ним» (West 1992: 270). Увы, это редкость, а обычно приходится иметь дело с «толстыми, уродливыми и старыми».
Но ведь это не так уж далеко от работы массажиста, санитарки, от бесчисленных поцелуев киноартистки. Хаслер просто приучается рассматривать свои и чужие гениталии как такую же часть тела, как руки или лицо. Он приучается искусственно вызывать возбуждение игрой фантазии, имитировать чувства, играть любовь — сродни тому, как играют артисты.
Любопытные детали есть в интервью Деннени с танцором порнотеатра. Узнав, что танцор иногда шел на сексуальный контакт с кем-нибудь из публики после спектакля, разумеется, ради самого секса, не за деньги, Деннени спрашивает:
«Как это ты никогда не оказывался хастлером?
Сам не могу понять. Я думаю потому… Нет, не знаю. Право, не знаю. Разве что потому, думаю, что мои эмоциональные потребности очень велики. Я не могу отделить мои чувства от сексуальной деятельности или от сексуального естества — не могу. Я не мог бы и претендовать на это. Как один из пацанов, который бывает хастлером, сказал, что он просто переносится в мыслях в другое место или думает о ком-то другом, а для меня это очень трудно сделать. <…>
Когда
Я… было только несколько раз, когда я фантазировал, но когда я фантазирую, это не имеет ничего общего с аудиторией.
А с чем?
С кем-то, о ком я знал, что он в моей голове. То есть мысли, которые я имел… На деле было пожалуй только два случая, когда я фантазировал до такой степени, что у меня, понимаешь, вставал. Но в обоих случаях это был кто-то, кого я видел, и оба раза я как раз только что вернулся со встречи с ним. Так что я был на взводе мысленно и потому публика была втянута в это и тоже приходила в возбуждение. Ну, а в других случаях конечно в зале были люди, которых возбуждал я, мой номер, и иногда, знаешь, я входил в зал и видел прекрасно выглядящую личность, возбужденную мною. И я играл, я на этом играл.
А тебя возбуждало то, что ты возбуждаешь его?
Э… да и нет, потому что это больше мысленное возбуждение. То есть у меня не вставал, обязательно, всё это время. Не думаю, чтобы у меня вообще вставал, когда я выходил к публике. Но мысль, что я их возбуждаю так сильно и что я привлекаю их… э… мысленно возбуждает меня. Знаешь, когда я выступаю, особенно на публике, очень трудно забыть, что кругом люди, наблюдающие тебя.
Знал ли ты раньше, что легко можешь возбуждать мужчин сексуально?
Да.
Так что это не изменило твоих чувств относительно твоей собственной сексуальности?
Ну, в каком-то смысле всё-таки изменило, потому что не думаю, чтобы я был так открыт или так готов признать это прежде. <…> Потому что я был… по крайней мере с подросткового возраста я всегда знал, что привлекателен для мужчин и что меня сексуально привлекают мужчины. Но я не был так готов признать это — так, как сейчас. Я знаю, что психологически эта работа и впрямь помогла мне потрясающе. Она открыла мне многое в моей собственной сексуальности».
(Denneny 1984: 152–154)
Кое-кто из опрошенных хастлеров отмечает отупление чувств — утрату ощущения радости от сексуальной связи: секс становится слишком привычным делом. Один из опрошенных (случай 106) говорит:
«Я думаю, моя депрессия вызвана большей частью тем, что у меня нет постоянной связи, но опять-таки я ненавижу ревность и чувство собственности… Ты теряешь желание, потому что вроде как всё это наскучило. Когда у меня похоть, я выхожу и ищу секс, но в баре я редко могу найти его, потому что у меня такая сильная требовательность — что мне нравится и что не нравится».
(West 1992: 248–249)
Жалуются и клиенты. То на те же опасности, на частые обманы, то на несоответствие ожиданиям. Но и те и другие — хастлеры и «понтёры» — остаются на этой арене.
Можно сказать больше. Проституция несомненно занимает куда более заметное место в общественной жизни гомосексуальной популяции, чем вне ее. Она гораздо более популярна среди гомосексуалов, чем среди гетеросексуалов. Популярна как услуга, которой можно пользоваться, и популярна как занятие.