Другая сторона доллара
Шрифт:
— Он богат?
— Не знаю точно. Большинство родителей наших детей состоятельные люди, — добавил он с едва заметной самодовольной улыбкой.
— Мне хотелось бы повидаться с Хиллманом. Он живет в городе?
— Да, но, пожалуйста, не стремитесь увидеть его. Во всяком случае, сегодня. Он только что опять звонил мне, и этот разговор еще больше его возбудил.
Спонти встал из-за стола и подошел к окну, выходящему на стоянку. Я сделал то же. В воздухе висел унылый дождь.
— Все-таки мне нужно подробное описание мальчика и всего, что касается его привычек...
— Более полезен,
— Будем надеяться, что так оно и есть.
Спонти начал раздражать меня. Казалось, он чувствовал, что чем меньше дает сведений об исчезнувшем мальчике, тем менее реальными будут выглядеть причины его исчезновения.
— Сколько ему лет? Его приметы?
В глазах Спонти мелькнула злость, его обвислые щеки покрылись бледными пятнами.
— Я возражаю против подобного тона.
— Это ваше право. Сколько лет Тому Хиллману?
— Семнадцать.
— У вас есть его фотография?
— Семья не дала нам ничего, хотя мы, в соответствии с заведенным порядком, всегда просим фотографию. Но могу рассказать вам, как он выглядит. Это вполне приличный и приятный на вид парень, если не принимать во внимание всегда угрюмое выражение его лица. Он очень высокий, около шести футов, выглядит старше своих лет.
— Глаза?
— Темно-синие, кажется. Волосы русые. В лице нечто орлиное. Очень характерные черты, как и у его отца.
— Особые приметы?
Он пожал плечами.
— Не знаю ни одной.
— Почему его привезли сюда?
— Для лечения, конечно. Но он пробыл здесь недостаточно для того, чтобы оно пошло на пользу.
— Что с ним? Вы говорили, он был трудным, но это очень неопределенно.
— Тем не менее это так. Трудно сказать, что вообще тревожит этих мальчиков, они все время в своеобразной «юношеской лихорадке». Часто мы помогаем им, не зная как и от чего. Во всяком случае, сам я не медик.
— Но, видимо, были им когда-то.
— У нас в штате, конечно, есть медики — и общего профиля, и психиатр, но беседы с ними бесполезны. Сомневаюсь, успел ли Том вообще встретиться со своим терапевтом, но, вне всякого сомнения, он был крайне эмоциональным, ускользал из-под контроля. Он уже встал на плохой путь, когда отец привез его сюда. Мы давали ему транквилизаторы, но это не всегда приводило к желаемым результатам.
— Он причинил вам много хлопот?
— Да. Честно говоря, я сомневаюсь, примем ли мы его вновь, если он найдется.
— Но тем не менее вы нанимаете меня, чтобы я включился в поиск?
— У меня нет выбора.
Мы обсудили денежные дела, и он выдал мне чек. Затем я пошел к Восточному корпусу. Но прежде, чем войти туда и увидеться с мистером Патчем, я повернулся и взглянул на холмы вдали. Из-за низких облаков они вырисовывались неясно, словно полузабытые лица. Одинокая голубая цапля поднялась с края болота и полетела к холмам...
Глава 2
Восточный корпус представлял собой длинное оштукатуренное здание, внешний вид которого никак не гармонировал с окружающим пейзажем. Высокие узкие окна были наглухо закрыты и создавали
Так же выглядела и шеренга подростков, направлявшихся строем в главный подъезд в то время, как я подходил к нему. Мальчиков разного возраста, от 12 до 20 лет, самых разных, объединяла одна-единственная общая черта: они маршировали с опущенными головами, словно солдаты побежденной армии. Мне они напомнили молоденьких солдат, которых мы брали в плен на Рейне в последние дни прошлой войны.
Двое студентов-руководителей поддерживали некоторое подобие строя. Я последовал за всеми и вошел в большое помещение для отдыха, обставленное довольно ветхой мебелью. Руководители прошли прямо к столу для пинг-понга, взяли ракетки и начали быструю, резкую игру. Несколько ребят стали наблюдать за игрой, четверо или пятеро уткнулись в комиксы. Остальные столпились вокруг меня, уставившись мне прямо в лицо. Молодой парень, на физиономии которого пробилась поросль и которому уже следовало бы начать бриться, улыбаясь, подошел ко мне. Его улыбка была просто ослепительной, но она быстро исчезла, оставив ощущение оптического обмана. Он подошел поближе и слегка толкнул меня локтем. Бывает, что собаки так же подталкивают вас, как бы испытывая ваше дружелюбие.
— Вы новый надзиратель?
— Я думал, надзиратель — мистер Патч.
— Он не выдерживает. — Несколько ребят хихикнули. Волосатый парень играл роль местного клоуна. — Это страшная тюрьма. И они никогда не выдерживают.
— Мне она не кажется такой страшной. Где мистер Патч?
— В столовой. Он будет здесь через минуту. И тогда мы позабавимся.
— Ты болтаешь довольно цинично для твоего возраста. Сколько тебе лет?
— Девяносто девять. — Его слушатели одобрительно засмеялись. — А мистеру Патчу только 48. Ему трудно быть моим воображаемым отцом.
— Может быть, я смогу поговорить с миссис Маллоу?
— Она у себя в комнате, пьет свой ленч. Миссис Маллоу всегда пьет свой ленч. — Злость в его глазах сменилась еще более темным чувством. — Вы папа?
— Нет.
Сзади прыгал пинг-понговый шарик, вперед-назад, вперед-назад...
Один из слушателей громко произнес:
— Он не папа!
— Может, он мама? — спросил заросший парень. — Вы мама?
— Он не похож на маму, у него нет грудей!
— У моей мамы тоже нет грудей, — сказал третий. — Поэтому я и чувствую себя отверженным.
— Перестаньте, ребята. — То, что они говорили, было ужасно. Они хотели, чтобы я был папой или пусть даже мамой одного из них. Это желание читалось в их глазах. — Вы ведь не хотите, чтобы я тоже чувствовал себя отверженным? А?
Никто не ответил. Заросший парень улыбнулся мне. Улыбка задержалась на его лице несколько дольше, чем в первый раз.
— Как вас зовут? Я — Фредерик Тандал Третий.
— Я — Лью Арчер Первый.
Я вывел мальчика из круга его почитателей. Он отодвинулся, словно мое прикосновение было ему неприятно, но шел рядом. Мы сели на кожаную кушетку.