Другая сторона доллара
Шрифт:
— А как с отпечатками пальцев?
— Мы, конечно, попытаемся... Но многие женщины никогда не соглашались дать отпечатки пальцев. Так, может, вы тем временем попробуете установить ее личность? Вы ведь из Голливуда, а женщина говорила, что она одно время снималась.
— Это может и не соответствовать действительности.
— Возможно.
— Вообще-то я хотел попытаться найти следы Брауна в Неваде. Если мальчик жив, Браун наверняка знает, где его найти.
— Полиция Невады уже получила приметы Брауна. У вас же есть на месте свои связи, и я был бы действительно
Кооперация порождает кооперацию. Кроме того, определение личности женщины было тем более важно, что убийца пытался избавиться от нее. Я взял фотографию, а заодно и еще несколько, снятых с разных точек. Все они отправились в карман, где уже лежала фотография Тома.
— Вы можете дать любые поручения по этому телефону, — сказал Бастиан на прощание.
Спускаясь по лестнице, я наткнулся на Ралфа Хиллмана. Первым его желанием было избежать меня. Вначале мне показалось, что выглядел он лучше, чем накануне вечером. Но это было обманчивое впечатление: на щеках его горел лихорадочный румянец, в глазах блестело отчаяние.
— Уделите мне одну минуту, мистер Хиллман.
— Простите, но мне назначено время.
— Лейтенант может подождать. Вот что я хочу сказать.
Я согласен, что прошлой ночью допустил ошибку. Но и вы были не правы, когда настояли, чтобы Спонти избавился от меня.
Он взглянул на меня свысока.
— Конечно, вы должны именно так рассуждать — ведь вам за это платят.
— Итак, я сожалею о прошлой ночи. Я был слишком нетерпелив. Это недостаток моего характера. Я хочу продолжить розыски вашего сына.
— Зачем? Возможно, он уже мертв. Благодарю вас.
— Это слишком тяжкое обвинение, мистер Хиллман.
— Пожалуйста, дайте мне пройти. — Он судорожно посмотрел на часы. — Я опаздываю.
Он прошел мимо меня и взбежал вверх по лестнице так, словно я за ним гнался. Разговор вышел крайне неприятный. И дальше на всем пути в Лос-Анджелес неприятности преследовали меня.
Глава 11
Купив себе большую шляпу, чтобы скрыть повязку на голове, я нанес краткий визит в голливудское отделение уголовной полиции. Никто из сыщиков на всех этажах этого здания не опознал миссис Браун по ее посмертному изображению. Тогда я отправился в отдел новостей голливудской газеты «Репортер». Большинство из тех, кто там работали, не захотели даже взглянуть на фотографию. Те же, кто честно рассмотрел ее, не опознали миссис Браун.
Попытал я счастья и среди нескольких сутенеров на Стрип, но с тем же успехом. Из-за этих фотографий меня же еще и обругали. Эти мальчики и девочки не позволяли себе задумываться над тем, какова обратная сторона только что заработанного ими доллара. Насильственная смерть женщины лишь ухудшала дело: ведь то же могло случиться с любым из них в любое время.
Я направился к себе в офис, намереваясь позвонить Бастиану и попросить его забросить мне копии
И тут я подумал о Джо Сильвестре.
Джо был старый агент, работал по найму и обслуживал различного рода конторы, расположенные в двух кварталах от бульвара Сансет. Не сумев приспособиться к условиям возросшего давления крупных студий на независимых продюсеров, он потерял работу и жил теперь на остатки своей доли от демонстрации старых картин, предаваясь воспоминаниям.
Я постучал в дверь его жилища и услышал, как он прячет бутылку, будто я был привидением Луиса Майера или эмиссара Артура Рэнка.
Открыв дверь и убедившись, что это всего лишь я, он слегка смутился, но бутылку достал и предложил мне выпить из бумажного стаканчика. Для себя он держал высокий стеклянный бокал без ножки. Мне случалось слышать, что почти каждый день он просиживает за столом, выпивая кварту, а иногда и кварту с половиной пшеничного виски «Бурбон».
Это был старик с детским личиком, льняными волосами и хитрыми глазками. Из-за пристрастия к алкоголю разум его стал подобен старинной лампе, сфокусированной таким образом, что свет падал только на прошлое: на его собственный «паккард» с персональным шофером и на трехэтажный дом без лифта, который давно уже стал лишь воспоминанием.
Но сейчас, в первой половине дня, Джо был еще в форме.
— Рад видеть тебя, Лью, мальчик мой. Пью за твое здоровье.
Он так и сделал, по-отечески положив руку на мое плечо.
— А я за твое, Джо.
Рука его с моего плеча перебралась к шляпе и сняла ее.
— Что с твоей головой?
— Меня слегка стукнули прошлой ночью.
— Не хочешь ли ты сказать, что напился и брякнулся?
— Нет. Меня побили рукояткой револьвера.
Тут он закудахтал:
— Ты не представляешь, что с собой делаешь. Знаешь, чем бы тебе следовало заняться, Лью? Уйти в отставку и писать мемуары. Неприкрытую сенсационную правду о Голливуде.
— Джо, это уже делали тысячу раз. Сейчас все это сплошная болтовня.
— Но ты же можешь это делать совсем не так! Брось им в лицо их прогнившую душу! Вот и заголовок! — Он прищелкнул пальцами. — Держу пари, что я вместе со Стивом Мак-Куином распродам твой рассказ за двадцать четыре часа. Подумай об этом, Лью, мальчик мой. Я могу открыть для тебя твою любимую банку с оливками.
— Я только что открыл банку с горошком, Джо, и буду чрезвычайно удивлен, если ты не поможешь мне справиться с ней. А как ты относишься к фотографиям мертвых людей?
— Я видел, как умирали многие из них.
Свободной рукой он показал на стенку над столом. Она была увешана фотографиями старых актеров. Все с автографами. Другой рукой он поднял наполненный бокал.
— Пью за них.
Я выложил на стол свои жуткие фотографии. Полный печали, он взглянул на них.
— Ах! — сказал он. — Что это за зверь в образе человека сделал с ней такое? Ты предполагаешь, что я знаю ее?
— Есть сведения, что она снималась. Ты знаешь актеров больше, чем кто-либо.