Другая страна(полная сборка)
Шрифт:
— Вот так. Гони его к остальным.
На обратной дороге, я обратил внимание, что Аркадий сидел кислый и не реагировал на окружающее. Пересел к нему
— Что с тобой?
— Там, когда мы нашли документы, стали выводить хозяина, а его малолетняя дочка вцепилась в ноги и кричит, — говорит он по-русски, и в глаза не смотрит.
— И?
— И мы вывели его, и расстреляли. Вот чем мы лучше немцев в этой ситуации?
— Мы лучше тем, что ты не выстрелил ей в голову. А я не приказал сжечь всю деревню, вместе с жителями. Причем, по их представлениям, мы имели право на кровную месть. Месть находится на центральном месте в арабской племенной культуре. Они нас прекрасно бы поняли. И то, что мы не убили всю семью, до последнего человека — это наша слабость, с их точки зрения. В наших условиях — изгнание лучший выход. Невозможно оправдать резню и изнасилование. Вот это — военные преступления. Но нельзя
— Ты не веришь в возможность мира?
Я посмотрел вокруг. Солдаты явно прислушивались к нашему разговору, слишком многие понимали язык, на котором мы говорили.
— Нет, я не вижу возможности для мира. Слишком мы разные.
— И что тогда?
— Мы будем охранять границы, и защищать людей.
— Железная стена?
— Да «железная стена». Это самая приемлемая политическая установка для нынешнего поколения. Это то, что предложил Жаботинский и Бен Гурион принял. Вы не видите или не хотите замечать простейшую вещь. Когда евреи начали ехать в Палестину, здесь не было палестинского народа. Даже когда появилась Трансиордания, его не было. Жили арабы, считающие, что это Южная Сирия, а они арабы вообще. Еврейские организации, образование еврейского государства дали мощный толчок национальному сознанию местных жителей. Они поняли, что великим державам до них нет никакого дела, а арабские государства только на словах их поддерживают. И для начала исчезла вера в покровителя-короля. Те, кто верят, что резкое улучшение жизненного уровня, образования и здравоохранения заставит арабов полюбить евреев очень сильно ошибаются. После того, как начинает просыпаться национальное сознание, их не удовлетворит ничего, кроме собственного государства. Они уже не считают себя арабами, а называют себя иорданцами и палестинцами. И наше счастье, что эти их клановые пережитки и религиозные заскоки не дадут им еще долго слиться в одну нацию. Когда Хусейни сделал ставку на мусульманский фактор, он хотел явного противостояния с евреями, но расколол свой народ еще раз. Очень хорошо, что его грохнули еще в тридцатые. Став иконой для своего клана и религиозных фанатиков, он тем самым, привел их к бесконечной драке с другими кланами и христианами, отягощенной кровавой местью.
Грузовик резко затормозил. Все вскочили. От машины с рацией бежал связист.
— В чем дело? — спрыгивая ему на встречу, из кузова, спросил я.
— Тебя требует на связь штаб округа. Вчера, в Хевроне, расстреляли патруль. Есть убитые. Только что, передали приказ, начать общее выселение.
Наконец, исполнена посмертная воля великого человека и государственного деятеля Израиля. Прах Жаботинского перевезен из США, где он скончался 4 августа 1940г, находясь с официальным визитом. Он похоронен на горе Герцеля после траурной церемонии, в присутствии видных государственных деятелей нашей страны и лидеров оппозиционных партий. Десятки тысяч простых людей провожали его в последний путь. В траурной речи премьер-министр Бегин произнес: «Ваши ученики воплощают в жизнь все, о чем вы мечтали, говорили и писали».
«Израильский Кнессет принял новый закон, внесенный в перечень основных законов, предусматривающий, что Иерусалим является столицей Израиля. Предусмотрен перенос правительственных и официальных органов и активизация строительства новых кварталов в городе. Израильское правительство взялось за привлечение еврейских капиталов из-за рубежа для претворения в жизнь экономических и торговых проектов, а следовательно, для социальной и бытовой стабилизации положения новых
«Муниципалитет Иерусалима расширяет свои границы. Если до начала войны площадь Западного Иерусалима составила 33 500 дунамов, то решением городских властей границы были пересмотрены за счет прибавления новых площадей, благодаря чему площадь Иерусалима увеличилась до 38 600 дунамов.»
«Первым решением, принятым новым городским советом Иерусалима, была экспроприация всей мусульманской собственности — зданий, земли, хозяйственных служб, учебных заведений и религиозных организаций, для поселения там новых еврейских иммигрантов. 35 арабских деревень в окрестностях Иерусалима, жители которых были выселены за пределы Государства Израиль.»
«Площадь еврейского квартала в Старом городе увеличена с 5 до 130 дунамов за счет включения в него территории между западной стеной мечети «Аль-Акса» и Латинским монастырем в Иерусалиме. Проектом предусмотрено возведение зданий для проживания еще 2300 человек.
Этот квартал является составной частью грандиозного проекта, известного как проект «Большого Иерусалима» и предусматривающего присоединение к Иерусалиму десяти окружающих его городов-спутников.
21 октября 1947 г.»
Впервые за долгое время я смог уехать домой на выходные. Собственно, таких отпускников было два грузовика. С восточного берега, согласно договору, выводились войска. Вся приграничная зона была забита армейцами, невозможно было повернуться, чтобы не наступить на ногу очередному резервисту, и моему батальону временно стало нечем заниматься. Какое то время мы еще ловили укрывавшихся от выселения, но в ближайшее дни, похоже, будет тихо. Так что в основном, занимались патрулированием, что одни воспринимали, как отдых, а другие как издевательство.
На северном въезде в Иерусалим стояла военная полиция. Только проверяли они не возвращающихся. В основном, заглядывали в документы выезжающих из города, ограничения на передвижение по Самарии и Иудеи пока не сняли. Весь район был объявлен закрытой военной зоной и желающих присмотреть себе новое жилье или полюбоваться на могилу Авраама моментально заворачивали. Впрочем, нам то хорошо было известно, сколько народа просочилось в объезд. Мы таких каждый день останавливали, но если они себя не особо нагло вели, предупреждали об осторожности и отпускали. Пока у нас еще другие задачи имеются. Так что полицейский нам лениво махнул, чтобы проезжали.
Иерусалим было не узнать. Когда разделяющие Восточный и Западный Иерусалим заставы сняли, были случаи мародерства и грабежа. Очень быстро это прекратили, показательно расстреляв несколько человек. Так что сейчас, это был, пожалуй, самый безопасный город в стране, учитывая еще и количество армейских и полицейских нарядов на улицах. Восточную и Западную часть начали объединять первым делом. Практически сразу подключили телефонные и электрические сети к Израилю. В Старом городе сносились целые кварталы, старательно огораживая при этом культовые и исторические здания. Дороги расширяли, безжалостно снося все мешающее. Возле Стены Плача уже расчистили огромную площадь, на Храмовой горе развевался огромный, видный из любого места в городе, израильский флаг. В бывший еврейский квартал понаехали его старые жители. То, что они обнаружили там, вызвало у них шок. Там был один сплошной пустырь. Дома и синагоги иорданцы снесли и на месте устроили свалку. Теперь они добивались от правительства постройки жилья на старом месте.
По улицам ходили толпы людей, которым явно нечего было здесь делать, только смотреть на местные красоты. Если присмотреться, то можно заметить уже и организованные экскурсии, которые водят местные арабы, причем крест у них всегда демонстративно поверх одежды. Да и многие лавочки уже работают. Вот честное слово, никакой особой красоты в этих зданиях не заметил. Древность — это да. Видно советское воспитание так просто не выбьешь. Божественного озарения на меня не спустилось. Зато я прекрасно знаю, как совершенно нерелигиозные мои товарищи, с вполне натуральными слезами приезжали специально потрогать Стену Плача.