Другая жизнь. Назад в СССР
Шрифт:
— Сильно! Чарльза Диккенса в оригинале, это — сильно. Понял что-нибудь?
— Всё понял, — пожал я плечами. — Что там понимать? Спектакль же.
— Не скажи, не скажи…
На кухне — помещении чуть меньше зала — посередине стоял круглый стол, накрытый скатертью с бахромой и четырьмя стульями с высокими резными спинками, имелась электропечь, блестящая хромированная посудная мойка, кафель, кухонная мебель, состоящая из нескольких стоящих в ряд белых кухонных столов и навесных шкафов в цвет. Всё было импортного производства, даже, скорее всего, кафель. Но что-то в этой квартире
Печенье «курабье» уже стояло на столе в большой вазе. Стояла и ваза с крендельками, посыпанных корицей, и оттого сильно специфически пахнувших. И то и другое из моих любимых, кстати, из печений. Тут же стоял мягкий на вид чёрный кожаный диван с подушками вместо подлокотников. Сразу захотелось погрузиться в него и прилечь на эту кожаную подушку. Мне даже почувствовалась прохлада от кожи, хотя я никогда в своей жизни на кожаном диване не лежал. В бабушкиной ветлечебнице имелся старый диван, оббитый зелёной вытертой кожей, но он был такой твёрдый, что на нём даже сиделось с трудом. А этот так и манил к себе…
Мы расселись за столом. «Марго» расставила чашки с блюдцами, сахарницу, ложечки, разлила в чашки заварку. Виктор взял со стола, мгновенно вскипевший, видимо уже был горячим, электрочайник и долил в них кипяток.
— Чисто по-русски, — сказал мне «внутренний голос». — В Англии так не пьют. Видел, как «контролёр» разливал чай? Вот так пьют чай в Англии. Они не Британские шпионы. Но, скорее всего — наши. Конторой за три версты пахнет. Всё тебя крутят… Будь осторожен.
— Да, мне пофиг! — мысленно и несколько самоуверенно хмыкнул я. — Сейчас узнаем, что почём?
Взяв вслед за Виктором и его предложением: ' Бери печенье!', я взял кренделёк и стал пить чай. Марго, между тем, начала рассказ.
— Мы, Михаил, представляем центральный комитет коммунистической партии. СССР — естественно. Приехали в Приморье для приёмки пионерского лагерь «Океан», куда должны на третью смену приехать дети из Великобритании. Дети шахтёров и рабочих. Понятно, что мы просто обязаны обеспечить их не только играми и спортивными мероприятиями, но и культурным досугом. Кино, например. Вот мы и подготовили им к просмотру наши кинокартины. А про наших ребят и про наш персонал и позабыли, честно говоря.
— Вы это кино хотите показывать персоналу? — удивился я так, что чуть не подавился. — «Омен», или «Шпиона».
— Нет, конечно, — усмехнулась «Марго». — Эти фильмы для узкого круга подготовленных и морально устойчивых коммунистов. Слабые стороны врага тоже нужно изучать и знать.
— Кому это надо знать? — спросил я.
— Кому надо, — улыбнулась «Марго»
— Понятно. Так, что с ребятами и персоналом.
— Для них мы тоже подобрали несколько фильмов, которые нужно правильно перевести и продублировать. Как ты понимаешь, перевести мы могли бы легко, а вот дубляж… Не всякому дано. А привлекать ваших, э-э-э, специалистов, э-э-э, артистов из дома радио, не хотелось бы. Причины давай опустим.
— Давайте,- согласился я.
— Ох и мутят они, — сказал «внутренний голос».
—
— Вы его слышали? — быстро спросил я.
— Слышали, слышали, — ответил «друг» и, усмехнувшись, добавил: — И ещё послушаем. Дело тебе поручается серьёзное, политическое. Справишься с ним, прямая тебе дорога в высшие, так сказать, сферы общества. Сначала, конечно, высшие учебные заведения. МГИМО, например… Что такое МГИМО, знаешь?
Я знал, но покрутил головой.
— МГИМО — это Московский государственный институт международных отношений МИД Российской Федерации. Один из ведущих Советских вузов, готовящий специалистов — международников.
— Не хочу быть дипломатом, — покрутил головой я.
— Там готовят не только дипломатов. Главное, что там тебе представиться возможность практиковаться в языке. Не всё же тебе фильмы дублировать? Хотя и этому тоже нужно учиться. Но, насколько мне известно, училищ, готовящих актёров дубляжа нет. Захочешь этим заниматься, поможем поступить в ГИТИС. У тебя точно есть актёрские задатки. Ты словно погружаешься в роли. Как по Станиславскому, прямо.
— Да, я как-то и не думал становиться актёром, — усмехнулся я. — У меня другие планы на жизнь.
— Какие, если не секрет? — спросил «друг».
— Хотел поступать на штурмана в ДВВИМУ[3]. Там бы английский точно пригодился бы.
— Хм! Согласен! Хороший выбор! Но одно другому не мешает. И в ДВВИМУ есть комсомольская организация, и в вашем Дальневосточном морском пароходстве. Там ещё и партийная организация имеется. А все заграничные выезды проходят под партийным контролем. Проявишь себя, как идейно выдержанный член нашего общества, дорога за границу открыта, а нет, так и будешь в каботаже ходить между Владивостоком и Анадырем. Да и интересно, наверное, с зарубежными детьми пообщаться, а, Михаил. С мальчиками-девочками познакомишься, переписка завяжется…
— Вот оно, — вдруг сказал «внутренний голос». — Они тебя к кому-то хотят подвести. На перспективу, так сказать. Молодцы чекисты! Ох, молодцы! Соглашайся!
— Да, я и не отказывался, — хмыкнул мысленно я. — Август на море за счёт государства… Морские прогулки. Пионервожатые… Хе-хе-хе… Я гитару возьму…
— Хе-хе-хе… Вот ты… Даже слов нет! Мысли об одном и том же!
— Что делать? — со вздохом подумал я, а «друг», заметив вздох, спросил:
— Что вздыхаешь?
— Да, мы обычно в деревню в конце лета ездим. Картошку собирать помогаем…
— Надо будет — уедешь. Главное всё правильно организовать. Организуешь и уедешь…
Я снова вздохнул.
— Я согласен. Только про переводы и дубляж фильмом я не понял. И про организацию мероприятий… Что, куда, зачем?
— Это всё будет, — махнул «друг» рукой. — Это всё организуем. Как тебе такая студия?
«Друг» Виктора показал большим пальцем левой руки на стенку, за которой был зал.
— Будет в твоём распоряжении. Эта квартира — наш фонд. Мы уедем, она останется. Приходи, работай. Сделаем, какую нужно, реконструкцию. Аппаратуру закупим.