Другие правила
Шрифт:
– А теперь быстро к лифту! – шевельнул пальцами Ларс Юльевич, указуя верный путь. – Не в вестибюль! К грузовому!
Две девушки, два парня и два кибера побежали коридором в Северную башню. С нижних ярусов уже докатывался гул, рождаемый от скученной, гонимой страхом толпы. Тысяченогий топот и торопливое шарканье, выкрики, приглушенные рыдания, хныканье и причитания. Человеческая каша. И вдруг – девичий взвизг, не издали, не снизу, а в каких-то метрах.
Роботы медслужбы по инерции вынесли Йенсена за угол, затормозили всеми лапами и отпрянули назад. Но спецуполномоченный на один миг окунулся в плотную,
– Ребята, – тихо сказал он, – бейте по шлему!
Три парализующих луча ударили по головному сегменту бронескафандра, сливаясь в синем блике. Исполнитель качнулся, с грохотом упал на колени и привалился к стене.
– Ай! – вскрикнула Маша, изгибаясь, чтобы не вывихнуть руку – пурпур зажал ее, как в тиски.
– Сейчас, Маша!
Гоша попробовал разжать пальцы перчатки, но те не поддавались.
– Никак не ухватиться… – пропыхтел он.
– Держи! – Руслан протянул Гоше отвертку.
Кое-как Черняк отковырнул кольчатые напалечники, и Маша освободила руку.
– Больно, – пожаловалась она.
– Потерпите, Машенька, – ласково сказал Йенсен. – Шлем при вас?
– Ага, вот он, я его уронила, когда этот… Это пурпуры напали, да?
– Да, Машенька. Быстрее, пойдемте!
Маша на ходу заправила левую грудь под жесткий силикет с подкладом, затянула комбинезон и побежала со всеми. Гоша отдал ей свой парализатор, а себе на шею повесил лучемет пурпура. Что с боем взято, то свято!
Забравшись в грузовой лифт, куда свободно можно было вкатить концертный рояль, добровольцы спустились на цокольный ярус, в «подпол» дома-города. Потолки тут были низкими, и с них капало. Влажный, теплый воздух отдавал прелью. Урчал в рабочем режиме утилизатор, шуршали отходы в мусоропроводах, токала капель.
Гоша шел впереди, с лучеметом в одной руке и с фонарем «турист» в другой – голубой луч прыгал по грубым, не заделанным пластмассой стенам, по давно не метенному полу, по трубам, кабелям, волноводам, гофрированным пневмошлангам.
– А теперь куда? – спросил он, поднимая фонарь. – Тут два хода!
– Влево, Гоша. Там должен быть блок Линии Доставки. Попробуем уйти через него…
Все еще наслаждаясь своей победой над исполнителем Один, Йенсен небрежно погасил вялое сопротивление подсаженной личности и подивился себе – убежденный пацифист и непротивленец, он сейчас желал смерти Локи, Тхакуру, Гереро, всей этой пурпурной накипи социума. Надо же…
Глава 23
Габа сидел за столиком и нервничал. Если он и сегодня ничего Гунилле не скажет, то… Господи, ну что они копаются?! Не наедятся никак…
Столовая
И тут Габа понял, что он просто трусит. Тогда он храбро прошел на камбуз и остановился. Тихо позвал:
– Гунилла…
– Что? – негромко ответила девушка. Чуют они, что ли, в чем им признаваться собираются?
– Я… – Габа мучительно одолевал страхи и несвойственное ему стеснение. – Я влюбился в тебя…
Да он ли это?! Что он бормочет, что выговаривает замертвелым языком?! Куда делся самоуверенный тип с самой широкой улыбкой во всем космофлоте? Господи, он даже не думал о восхитительной Гуниллиной фигурке и не помышлял о том, чтобы обжать мозолистой своей коричневой рукой белую грудь. Да ему достаточно было коснуться руки Гуниллы или волос – и блаженство переполняло его! С горкой! Габу распирало чувство, которое хотелось назвать любовью… но откуда ему знать, что это любовь? С чем это сравнить? Как люди вообще узнают, что они любят? Но подключи его к какому-нибудь «счастьемеру» – и прибор зашкалило бы…
Гунилла положила руки ему на плечи (Габа опочил, воскрес, не поверил, почил снова, ожил, поверил, вознесся в рай и дальше). Улыбнулась. В голубых глазах читался вопрос и ответ, они призывали и отвергали.
– Я тоже… – начала Гунилла, но не смогла договорить. Тонкий, как спичка, синий луч лазера пронзил ее хорошенькую головку. Мозг вскипел. Сознание распалось. Угасла душа.
Габа с первой секунды понял, что произошло, но бежал страшного знания. Это было невозможно! Весь его мир, взлелеянное в мечтаниях будущее рассыпались в прах. Ему уже никогда не увидеть Гуниллу в фате невесты, никогда не волноваться у порога родильного покоя. Никогда!
Габа обнял девушку за плечи. Подхватил падающее тело. Голова Гуниллы бессильно откинулась, сгоревшая прядка открыла маленькую черную дырочку у виска. Горе скрутило штурмана. Он бережно, встав на колени, уложил Гуниллу и только потом обернулся.
У двери тамбура стоял Тхакур Сингх в тускло-сером бое-скафандре. Он покачивал тяжелым длинноствольным лазерником и ухмылялся.
– Я же обещал, что отомщу, – промурлыкал он с чувством глубокого удовлетворения.
Габа сжал кулаки. Такое ощущение, что кишки смерзлись, а все мышцы скомкало от натуги. Мир для него почти пропал. Он видел только Тхакура и хотел только одного – убить этого… эту…
– С-сука!.. – сорвалось с серых губ. Габа прыгнул.
Глава БГ откинулся, выстрелил и палил до тех пор, пока не иссякла батарея. Штурман лежал на полу, скребя пальцами стереопластиковые плитки, и смотрел на пурпура. Если бы взгляд мог убивать…
– С-су… – выдохнул Габа. И умер.
Случай был интересный. Аварийный робот Фидо стал вдруг позволять себе не роботово. То уйдет со стройплощадки и выслеживает рыбозмею среди холмов. То копается на свалке кибертехники, выбирает для себя запчасти и прячет их в разных местах – на черный день.