Другие времена
Шрифт:
Та уезжала домой ничуть не утешенная.
Спустя неделю-две она появлялась сияющая, довольная:
– Леша мой - просто прелесть! Сделал мне такую чудную полочку для посуды. Галинка все хлопочет: "Мамочка, не делайте этого, мамочка, отдохните!.." Костя опять вздумал жениться, видела, славная девушка. Нет, Тоня, ты не понимаешь, как тепло жить в семье, не чувствуешь себя одинокой.
Разливский воздух пошел на пользу Аделаиде Павловне. Она посвежела, помолодела, меньше жаловалась на болезни и все приглашала Тоню:
–
– Тебя бы в закупочную комиссию...
– смеялась Тоня.
– Приедем, непременно приедем, - обещала она.
В начале марта с Козыревым случилось что-то непонятное. Он перестал ходить в мастерскую, целыми днями валялся на диване, читал книги, какие только попадутся под руку, безропотно ходил с Тоней в гости и кино.
Но ни книги, ни фильмы не могли отвлечь Леню.
– Что с тобой? О чем ты думаешь?
– тревожно спрашивала его Тоня, а он нехотя отвечал:
– Так просто...
Как-то в воскресное солнечное утро Тоня сказала мужу:
– Ну, все! Сегодня мы поедем в Разлив, и не вздумай отлынивать.
– Гм-м, - сказал Леня. Это означило, что он согласен.
Собрались быстро. Леня отказался надеть новый костюм. Напялил на себя лыжные брюки, вельветовую куртку, старый ватник и вязаную шапку.
В электричке Тоня сразу же подружилась с лыжниками - молодыми ребятами, которые под безбожно фальшивившую гитару орали смешные, дерзкие песни. Тоня, оказывается, знала слова этих песен, настроила гитару, и ребята приняли ее как свою, хотя она была старше их лет на двадцать.
Леня молчал. Смотрел в окно. Мимо пролетали сосны и ели с толстыми нашлепками снега, заборы со столбиками, украшенные причудливыми обледенелыми фигурками, похожими на сказочных гномов, мелькнула новая серо-бетонная платформа станции "Морская", грязное пятно на фоне искрящегося снега и нестерпимой синевы неба.
В Разливе, на пути к лошкаревскому дому, Козыревым повстречались мужчина и женщина. На мужчине была сиренево-дымчатая нейлоновая куртка, голубые, чуть расклешенные внизу брюки и тупоносые туфли. На женщине - легкая, явно заграничного происхождения шубка и высокие сапоги.
– Козырев!
– воскликнул мужчина.
– И вы здесь? К натуре потянуло?
– Хм... Хм...
– мотнул головой Леня. Это означало: "Ничего похожего".
– Кто это?
– спросила женщина в заграничной шубке своего спутника, когда Козыревы прошли дальше.
– Несостоявшийся гений, - засмеялся тот тихеньким, язвительным смешком.
– Есть у него глаз и рука... Но, знаешь ли, его концепции, если рассматривать их в свете...
– Оставь!
– устало сказала женщина.
– Пожалуйста, хоть здесь не читай лекций.
– Кто с тобой поздоровался?
–
– Ардашев, эстетик, - ответил Леня.
Когда Козыревы вошли во двор дома Лошкаревых, они увидели двух мужчин, пожилого и молодого, пиливших дрова.
– Шире шагай, Костя, шире!
– приговаривал пожилой.
– Тоня!.. Ленечка!..
– вскричала Аделаида Павловна, выйдя из дома.
– Лешенька, Костик!.. Посмотрите, кто к нам приехал.
И она бросилась обнимать Тоню. Мужчины кончили пилить и уставились на Козыревых.
– Знакомьтесь, знакомьтесь!..
– тараторила Аделаида Павловна.
– Извините, что мы в таком виде... Не ждали.
Пожилой мужчина вытер руки о ватник, обнял Тоню:
– Здорово, сестренка!
Потом он протянул Лене большую, в коричневых пятнах руку:
– Алексей Федотович, - и засмеялся совсем по-молодому.
– Зови меня Леша, так здесь меня все уже восьмой десяток кличут.
– Леня, - сказал Козырев.
– А это Костя-балбес, - показал Лошкарев на молодого парня, утиравшего пот с лица, в то время как щеки и лоб Леши были сухи.
– Умаялся, - пожалел парня Леша.
– Ничего, как говорится - работай, пока не замерзнешь, ешь, пока не вспотеешь. Ладно, иди, вижу, что не терпится к своей...
Костя ушел, а Леша и Леня приглядывались друг к другу.
– Я не сразу признал, что это ты, - сказал Лошкарев Лене.
– Вижу, кто-то чужой, на дачника вроде не похож. А это, оказывается, ты, свояк.
– Свояк?
– переспросил Леня.
– Муж сестры жены, - пояснил Лошкарев.
– Свой человек.
– Хватит тебе болтать!
– одернула его Аделаида Павловна.
– Идемте завтракать!.. А ты, Алексей, принеси воды!
– А если...
– сказал Леня, что означало: "Зачем вы посылаете старого человека, когда я в два раза моложе".
– Нет уж, - сказал Леша, - ты гостюй. Я мигом.
Едва успели Козыревы войти в дом и раздеться, как появился Леша. Он нес два полных ведра воды так легко, будто это были чайные чашечки.
– Идите во двор, - сказала Аделаида Павловна, - а мы с Тоней все приготовим.
– Пойдем, - предложил Алексей Федотович Лене, - покажу хозяйство. Хвалиться, в общем, нечем.
Участок у Лошкаревых был маленький. Добрую часть двора заполняли только что распиленные плахи. Острый запах сосны ударил Лене в ноздри.
Проходя к яблоням, они чуть задержались у открытой двери сарая. Леня увидел там склад разных вещей: кабель, свернувшийся, как удав, толстыми кольцами, молотки, пилы, стамески, топоры, банки с краской и много других предметов, без которых не может обойтись рачительный хозяин.
– Вот оно, мое богатство, - пояснил Леня, - тут, можно сказать, все, что человеку нужно. Самое главное... Не бежать же к соседям, да и не у каждого найдешь.