Других версий не будет
Шрифт:
Через час они уже сидели с титаном на заднем сидении его «Мерседеса». Титана ждал в Москве его нефтяной бизнес, а Гутмана очередной хранитель шифра…
Подмосковные дороги бывают очень пустынны. Встречных машин не было, а перед ними маячила лишь одна черная «Волга», которая начала притормаживать и вдруг остановилась, развернувшись и перегородив дорогу.
Вышедшие из «Волги» трое служивых людей с автоматами вразвалочку подошли к Мерсу, выволокли на свет божий сначала водилу, потом охранника, который все время оглядывался на шефа ища у Самсонова защиты.
После
Через минуту на руках Самсонова защелкнулись наручники, а на его голову был натянут мешок.
Очевидно, Гутман был лишней персоной и для него мешка и наручников сразу не заготовили. Один из автоматчиков подошел к «Волге» и начал копаться в багажнике.
Не надо было быть очень сообразительным, чтобы понять, что это похищение. Или с целью выкупа, или с целью убийства.
Быть похищенным, особенно со второй целью, Гутману очень не хотелось, а шесть лет его службы в израильском спецназе тоже даром не прошли.
Он выполз из машины с высоко поднятыми руками. Весь его скорбный вид и дрожащие коленки изображали испуганную покорность и явное непротивление злу.
Стоявший у машины автоматчик не возражал. На стоячего и мешок легче натягивать и наручники одевать. И вообще – приятно чувствовать власть даже над этим немолодым уже лохматым очкастым евреем.
Подошедший второй автоматчик позвенел наручниками и расправил их на уровне пояса, предлагая Гутману вложить в них руки.
Оба конвоира смотрели вниз, а руки будущего пленника подняты очень высоко, чуть выше их голов.
Такое положение было лишь одну долю секунды. Во вторую Саша выбросил ладони вперед, захватил головы служивых и резко с силой направил их во встречном направлении.
Они ударились лбами и мягко осели на землю…
К ближайшей роще Гутман бежал зигзагами – очень не хотелось получить пулю в спину. После такого удара ожидать от автоматчиков прицельной стрельбы не приходилось, но если те очнулись, то сдуру могли и попасть.
Саша был уже в полусотне метров от дороги, когда прозвучала первая очередь. Он успел взлететь на небольшой холмик, театрально взмахнуть руками и «замертво» свалиться, выпадая из сектора обстрела… «Сейчас эти вояки будут совещаться: оставить меня и сматываться, бежать ко мне ради контрольного выстрела…»
Гутману удалось выставить один глаз между кочкой и березкой: парни в комуфляже не опускали автоматы, но и не бежали вперед. Они ждали команды от главного, который стоял рядом и что-то кричал, зло и грозно. Одно слово – Титан… Самсонов был уже без наручников и, естественно, без мешка на голове. Вытянутая вперед рука указывала на холмик, за которым спрятался Гутман. Эта поза напоминала зовущие к победе скульптурки перед зданиями горкомов…
Саша вскочил, сделал бросок метров на двадцать и свалился за очередной холмик. Только потом он понял, что лежит посреди проселочной дороги на краю картофельного поля. Справа малой скоростью приближался грузовик с мешками покрытыми брезентом,
Гутман бросился к КАМАЗу, обогнул его, схватился за задний борт и вспорхнул наверх, ловко укутываясь в складки брезента…
Уже в Москве на первом же светофоре Саша оставил гостеприимный картофелевоз, отряхнулся и смешался с толпой добропорядочных граждан, спешащих на работу.
Глава 3
Гоша с тоской посмотрел на стремительно пустеющую пачку сигарет. Там оставалось всего две штуки – на двадцать минут, не больше.
Когда Егор Рюмин волновался или ждал кого-нибудь, время для него измерялось не в минутах, а в сигаретах. Однажды Лана опоздала на свидание на девять сигарет…
Гаражная дверь открылась неожиданно. Вернее, когда и Лане, и Гоше уже надоело молча ждать и тупо смотреть на старые ворота.
Все дальнейшее Гошу удивило, а Лану обидело. Мать, сопровождаемая симпатичным детективом, прошла мимо, не заговорив, не махнув рукой и даже не оглянувшись.
Лана почувствовала ревность и за себя, и за отца. Интересное дело: ночь на дворе, а мать идет почти под ручку с приятным мужчиной средних лет, с которым до этого час провела в закрытом гараже: прикольно, но и обидно…
Олегу Крылову было около тридцати пяти и «средних лет» он был только для Ланы. Для Любы Саблиной он выглядел молодым парнем, а бабушка Ланы и вовсе могла воспринять его как мальчишку. И все правы со своей точки зрения.
Лана заметила, что Гоша усиленно потирает руки и разминает пальцы, словно собирается сесть за рояль. Это был верный признак, что он готовит сюрприз. Возможно, приятно, но скорее ожидается ехидная шутка, прикол.
– Лана, давай узнаем, о чем они целый час говорили.
– Давай… Сейчас побегу за ними, верну в гараж и пусть все повторят.
– Не получится. Молчать будут, как партизаны… Придумай еще способ.
– Отвянь, Гоша! И без тебя тошно.
– Нет, ты придумай еще способ.
– Если ты такой умный, так сам и придумай!
– Я, однако, не умный. Я хитрый. И очень смекалистый… Пойдем в гараж.
Лана безропотно встала и пошла… В голосе Егора чувствовалась уверенность и торжество. Он явно звал ее в гараж не для страстных объятий. Или не только для этого…
Гоша долго извлекал из-под переднего сидения своей машины японский кассетник. В последний момент он отстегнул от задней стенки подголовника микрофон с усилителем.
– Теперь, Ланка, садись. Запись часовая, а в ногах правды нет. Садись и будем слушать… Если что-нибудь получилось.
Получилось очень хорошо. Почти студийная запись без шумов и помех…
Нажав на кнопку «стоп», Гоша замер, не решаясь сказать ни слова. Шутки сейчас явно не в масть, накручивать трагедию очень не хотелось. Оставалось молчать и ругать себя. И действительно, зачем его дернуло сделать эту запись. На всю жизнь Ланке занозу засадил… Это, возможно, в науке знание есть сила. А в личной жизни часто так: меньше знаешь – лучше спишь.