Друиды
Шрифт:
— У эдуев был какой-то друид... Дивикус, что ли?
— Дивитиак, — подсказал я.
— Вот, вот, правильно, — закивал виноградарь. — Он даже в Сенате говорил. Все просил, чтобы ему помогли против его брата. Цезарь, как только получил губернаторство, приглашал его к себе домой в Нарбо и всяко улещивал. Не возьму в толк, с чего бы это губернатору Провинции лезть в дела варваров. Здесь и без того проблем выше головы. Взять хоть те же налоги... — он пригорюнился. — Ты же не поверишь, сколько я должен платить в казну. И за что?
Ханес сочувственно
Хорошо, что мы не взяли с собой Рикса и Тарвоса. Они бы все испортили. Я бы не удержал Рикса, услышь он имя своего отца. Значит, за убийством Кельтилла все-таки стоял Цезарь... Видно, он неплохо разбирался в галльских делах еще до прибытия в Провинцию. А иначе с чего бы ему заводить отношения с двумя самыми влиятельными людьми Галлии — королем арвернов и главным судьей эдуев? Поразмыслив еще немного, я увидел, что умный Цезарь заглядывал далеко вперед. Зная галльский характер, он понимал, что рано или поздно либо тот, либо этот ввяжутся в войну, и тогда обязательно вспомнят о своем хорошем знакомом и таком могущественном римлянине, который, конечно, не откажет, если позвать его на помощь.
Тогда армии Цезаря придут в свободную Галлию не как захватчики, а по приглашению вождей, и будут грабить от души, обогащая и своего командующего. А потом война закончится, а воины останутся, потому что так римляне поступали всегда. Они будут брать в жены местных женщин, строить дома, и Риму придется объявить Галлию своей территорией «по праву проживания».
Меня обдало холодом до самых пяток. Цезарь, как опытный паук, плел сеть, чтобы поймать мою свободную Галлию. А многие из нас о нем и знать не знали.
Глава тринадцатая
В то время я думал, что Цезарь расчетливее любого друида. Если я правильно понял его план, он просто гениален. Конечно, это меня встревожило. Однако со временем я научился не торопиться, приписывая тому или иному человеку непогрешимость. Как ни продумывай схему заранее, на практике всегда получается сочетание неизбежного с неожиданным. Причем неожиданное, как правило, исходит от Потустороннего.
Потом, когда все уже свершилось, когда распутаны все нити случившегося до самых истоков, люди любят приписывать успех блестящему плану победителя. Но правда в том, что в любой победе обычно меньше от размышлений, чем от вдохновения. Я знаю.
Я хотел вернуться к Менуа и рассказать ему обо всем. Он один сообразил бы, как бороться с замыслами римлян. Разумеется, мы должны заручиться силой и поддержкой Потустороннего, и Галлии понадобятся все силы, чтобы противостоять могущественным армиям, находящимся в распоряжении римлян. Ох, много же сил понадобится!..
Мечта, унаследованная Риксом от погибшего отца, не так уж несбыточна. Галлии
Отряд собрался вместе, и я объявил: «Идем домой». Рикс выгнул свою соломенную бровь.
— Вот так сразу? Почему?
— Мне надо доложить Менуа о том, что происходит. По дороге я расскажу, как я сам вижу ситуацию, вас это тоже касается.
Удивительно, но отряд не очень-то горел желанием покидать Провинцию. Я знал, зачем пришел сюда, однако неизвестное все еще манило нас из-за каждого поворота дороги. Новые места, новые запахи, новые звуки ... Хотелось просто лежать среди виноградных лоз и слушать песню странствий. Нет, так не пойдет! И я решительно повернул на север.
По дороге я рассказал Риксу все, что узнал и о чем догадался. Сначала он пришел в ярость, а потом словно превратился в глыбу льда, и такое его состояние испугало бы меня еще больше, будь я его врагом.
— Цезарь, — стиснув зубы, произнес он, и больше ничего не сказал.
Он шагал рядом со мной, словно огромное сверкающее копье, и я откуда-то знал, что он — наше единственное оружие в борьбе с Римом. Воины пойдут за Верцингеториксом. Даже вожди других племен поймут, насколько он хорош, и захотят сражаться рядом с ним...
Мы зашли на рыночную площадь в провинциальном городке, чтобы починить наши сандалии перед долгим переходом на север. Я остановился среди клеток с певчими птицами с берегов Средиземного моря, и вдруг услышал своим изощренным слухом друида разговор двух женщин неподалеку. Одна говорила другой:
— К дочке повадился римский офицер. Так и липнет к ней!
— Римлянин? — удивилась другая.
— Да! И еще какой! — женщине явно не терпелось похвастаться. — Может, со временем станет женой римского гражданина.
— Он что же, жениться обещал?
— Ну, пока нет. Но заходит, считай, каждый день. Намедни говорил, что наместник опасается вторжения германцев в Лохматую Галлию. Они там на самой границе. А это — угроза и для Провинции тоже, опять же торговле помеха. Вот дочкин приятель и говорит: дескать, легион могут отправить в Лохматую Галлию в любое время.
— А-а! — махнула рукой ее собеседница. — Все они рассказывают эти сказки, лишь бы разжалобить да переспать. Я сама наслушалась таких историй в молодости. «Ах, я иду в бой и могу погибнуть! Пожалей меня!» Скажи своей дочке, чтобы не верила ни единому слову!
А вот я поверил неизвестному офицеру. Цезарь выбрал врага. Теперь это будут германцы.
Перед тем, как уйти с рынка, я выждал время, когда поблизости никого не оказалось, и открыл дверцы птичьих клеток. Эти маленькие певчие пленницы не совершали никаких преступлений, нечего им делать в клетках. «Летите отсюда, быстро, — шепнул я им. — Вы — свободные существа». Они поняли. Животные всегда понимают друидов. Воздух взметнулся радугой перьев, и мое сердце взмыло вместе с ними. На рынке поднялся переполох, и мы под шумок быстренько смылись из города.