Друиды
Шрифт:
Отсюда вполне понятно, почему друидам, в частности, был доступен метепсихоз являвшийся привилегией сверхчеловеческих, и мифологических существ. Словно бы выражая мнение всех скептиков, некий Коннле Каинбретах («хорошо судящий») неправомерно упрекал друидов своего времени в том, что они не способны ничего изменить в мире: «Пусть солнце и луна покажутся на севере от людей мира, и тогда мы поверим в то, что все сказанное вами — правда».[524 - Ancient Laws, I, 22.]
Подчиняясь незыблемому принципу, наследники изначальных друидов,, создателей мира и живых существ, не видели резона в сотворении бесполезного и беспричинного «чуда» по одному лишь приказу. Таков культ, согласно кельтским религиозным представлениям, сотворивший мир; вдобавок, жрец — это движущая сила культа, и при отсутствии веры космический порядок обращается в хаос.
VIII.
Что касается «островов на севере мира», — они подчинены тому же соотношению человеческого и божественного, благодаря которому друиды оказываются причастны и тому, и другому. Согласно «Приключениям карноухого пса» («Eachtra an mhadra mhaoib»[525 - Irish Texts Soc, X, 70.]), остров друидов — это темный остров, на котором царит мрак. Следовательно, он находится в царстве мертвых, в потустороннем мире.
Греки, собравшие некоторые сведения об этих таинственных островах, насильственным образом перенесли этот миф в описательную географию: «По словам Деметрия, большинство из островов, окружающих Британию, пустынно, они расположены далеко друг от друга, и некоторые из них названы по именам демонов или героев. Пустившись в плавание по этим областям по приказу царя, он высадился, чтобы собрать сведения, на ближайшем из этих пустынных островов; на нем было немного жителей, но в глазах британцев они священны, и это служит им защитой от всякого ущерба с их стороны;[526 - Cp. текст Юлия Солина, автора позднего (III в.), но дающего точные указания: «Остров силуров отделен неспокойным проливом от берега, находящегося во владении бретонского племени думнонов. Эти люди хранят древние обычаи, не пользуются деньгами.., почитают богов и похваляются, как мужчины так и женщины, своим искусством прорицания» (Zwicker, «Fontes», I, 90).] когда он прибыл, в воздухе возникло великое волнение, сопровождавшееся множеством небесных знамений; с воем дули ветры, и молнии сверкали во многих местах; затем, когда вновь установилось затишье, островитяне сказали, что на какое-то высшее существо нашло помрачение. Ибо — добавили они, — если зажигают, лампу, то никто на нее не досадует, но если ее погасят, она становится причиной страдания многих людей; так и великие души в своем горении творят благо и никогда не делают зла, но если им случается нередко гаснуть или погибать, как сегодня, то они вызывают ветры и град; часто они также отравляют воздух губительными испарениями. Там, — добавляет он, — на одном из островов заключен спящий Кронос, которого стережет Бриарей, и сон — это путы, придуманные для того, чтобы удержать его; вокруг него множество демонов — его слуг и служителей».[527 - Plut, De defectu oraculorum, 18.]
Мифология играет здесь свою роль, и весь рассказ приобретает вид небылицы, ни в чем не уступающей «Одиссее». Греков и латинян, похоже, не слишком удивляло относительно большое число священных островов, которыми, словно вехами, отмечены моря кельтов от острова Дюме в устье Луары, до острова Сейны в Англези или Моны. На самом деле, даже если острова, описанные Плутархом, и не были Островами Туата де Даннан, каждое из этих священных мест является лишь локализованным обозначением одного прототипа, тех самых «островов на севере мира», находящихся за пределами нашего обыденного пространства; так же, как и присутствие закованного или спящего Кроноса, о котором говорит Деметрий, выводит то место, где он пребывает, за пределы времени, как и должно быть с мифологическими островами.
Именно на эти острова отправляются умершие: «На побережье океана, окружающего Бретань, живут рыбаки — подданные франков, но они не платят им дани. Во время сна они слышат у своего дома голос, зовущий их, и им кажется, что у двери их возникает какой-то шум; они встают, видят иноземные суда, полные пассажиров, поднимаются на их борт и единым махом достигают Британии с помощью одного руля, в то время как лишь с великим трудом, идя под всеми парусами, совершают эту поездку за один день и за одну ночь на своих собственных кораблях. Они высаживают там неведомых пассажиров, которых везли. Они слышат голоса тех, кто встречает их, не видя при этом ни одного человека, — те называют их имена, их племя, их родственников и условленные знаки; они слышат, как отвечают им пассажиры. Потом также единым движением они возвращаются в свою страну, замечая, что судно их теперь избавилось от груза тех, кого они везли».[528 - Tz'etz'es, Commentaire sur Hesiodem, кратко излагающий Прокопия, (De Bello Gothico, IV, 20).]
Все это смыкается с античной традицией повествований о гиперборейском Аполлоне,[529 - Diod, V, 21.]
От Гесперид, по выражению Иоанна Цеца «названных так, потому что они находятся на западе Британии», до островов Касситерид, так часто упоминаемых в греко-латинской литературе, расположено целое скопление маленьких островов, в котором трудно с точностью ориентироваться. Определение — и в географическом, и в мифологическом отношениях — всегда смутно, и местоположение расплывчато. Каждый автор говорит об одном острове, и речь никогда не идет об одном и том же; Авиен имеет в виду Ирландию или остров, расположенный за морем (post pelagia), на котором поклоняются Сатурну;[532 - Zwicker, Fontes, I, 1.] Страбон[533 - Strabo, IV, 6.] говорит об острове, близком к Британии, на котором отправляют культ Деметры и Коры; в другом тексте Плутарха вновь говорится о культе Кро-носа на острове, находящемся с западной стороны, где богослужением заведуют жрецы, сменяющиеся каждые тридцать лет, когда планета возвращается в знак быка…[534 - Plut. De facie in orbe lunae, 26.]
Даже если не рассматривать проблему с точки зрения этнографии, как делает это Тимаген,[535 - См. наст. изд. стр. 220-221.] очевидно, что греки и латиняне неверно интерпретировали сведения, предоставленные им местными кельтами. Молодые люди из благородных семей отправлялись на север Шотландии или, возможно, даже далее, желая завершить образование, получить высшую степень посвящения у авторитетных наставников.[536 - См. выше уже приводимую нами цитату Цезаря (Caes, В. G, VI, 13) на стр.] Так было в действительности, но в повествованиях эти места и эти наставники обрастали таинственными и мифологическими чертами. Сохранив в своем изложении лишь основную идею, сам факт обучения, Цезарь в крайней степени упростил и рационализировал ее, тогда как греки приняли за чистую монету всё фантастическое, так, что, похоже, ни одному из них, что любопытно, не пришло в голову сравнить эти кельтские сюжеты с мифологией. Благословенных Островов самой греческой традиции.
Не может оставаться никаких сомнений в отношении основного: кельтские острова действительно находятся «на севере мира»; каждый из них, как и каждый праздник во времени, — это целый, завершенный мир, микрокосм, и бог, который или правит, или пребывает в них, — это грозный персонаж: Кронос в греческом истолковании — это галльский Диспатер, бог мертвых, отец всех живых. В Ирландии Дагда зовется, также Эохаид, «отец всех», и палица его одним своим концом убивает, а другим — оживляет.[537 - Mesca Ulad, ed. Watson, 28.] При этом Дагда — это бог-друид Руад Рофесса (Ruaidh Rofhessa — «Красное совершенной науки»):[538 - Имя «Эохайд» восходит к сочетанию «Ivo-catus», «сражающийся тиссом», такой эпитет Дагды весьма многозначителен и никак не противоречит его достоинству бога-друида, см. «Eriu», V, 8, 16: «У них (Туата де Даннан) был бог друидизма, великий Дагда, так как он — наибожественный».] «Мой бог перед всеми иными богами…», — говорит Мог Руитх.
Находящиеся вне времени и пространства жители «Земли Молодости» ведут счастливую, лишенную забот и ошибок жизнь. Им не грозят «триады бедствий», которые исследовал Ж. Дюмезиль,[539 - Latomus, 14, 173 sqq.] и конец света. Тем не менее, друиды предсказали катастрофу, отвратить которую они не смогут или не захотят: «Однажды восторжествуют огонь и вода».[540 - Strabo, IV, 4.] Будет ли это концом мира или концом цикла? В конце «Битвы при Маг Туиред» (§ 167) богиня войны пророчит:
«Не увижу я света, что мил мне.
Весна без цветов,
Скотина без молока,
Женщины без стыда,
Мужи без отваги,
Пленники без короля,
Леса без желудей,
Море бесплодное,
Лживый суд старцев,
Неправые речи брегонов,
Станет каждый предателем,
Каждый мальчик' грабителем,