Друиды
Шрифт:
Следует подчеркнуть тот важный факт, что кельтский метемпсихоз не носит всеобщего характера, как, к примеру, перерождение души во многих религиях Индии. В то время как в них ему подвержены все живые существа, ирландская легенда приписывает его лишь нескольким мифологическим или божественным существам,[472 - Ogam, XII, 77.] заставляет менять облик и судьбу лишь нескольких предназначенных к тому персонажей, отмеченных особой миссией, потомков первозданного человека, носителей многочисленных аспектов истины и познания.[473 - Идея «реинкарнации» в индийском смысле чужда учению друидизма.]
Совершенно иным по своей форме и по своему объему, соответственно, и по своему значению, является ирландское представление о потустороннем мире, в котором умершие ведут райское существование (Fir па тВео, Fir па mBan, Mag Мог, Mag Mela),[474 - См.
По вершинам деревьев плывет — корабль среди крон — деревья полны сочных плодов — под носом твоего суденышка.
Деревья с цветами и плодами, — над которыми витает настоящий запах вина — деревья нестареющие и без изъяна, — листья у которых золотого цвета.
Мы с самого начала времен, — без старенья, без кладбищенской ямы, — мы не ждем возраста бессилья, — нас не поражают недуги».[476 - Ogam, IX, 307.]
Именно поэтому в Другой Мир уходили так охотно. Смерть не являлась для древних кельтов ни избавлением от жизни, полной тягот и слез, ни воздаянием за множество дурных деяний. Она была, используя выражение Лукана, серединой долгой жизни; и наиболее изящным, одним из самых привлекательных сюжетов островной мифологической литературы был сюжет о богинях, которые приходят в поисках смертных и уводят в свое вечное блаженство тех, кому они подарили свою любовь.
Но счастливые обладатели этих божественных благ должны уберечь себя от ностальгии. Один из спутников Брана, описание «плавания» которого (Immram) представляет собой чрезвычайно любопытный текст, познал это на собственном печальном опыте: «Им казалось, что они пробыли там один года, а прошло уже много, много лет.
Тоска по дому охватила одного из них, Нехтана, сына Кольбрана. Его родичи стали просить Брана, чтобы он вернулся с ними в Ирландию. Женщина сказала им, что они пожалеют о своем отъезде. Они все же собрались в обратный путь. Тогда она сказала им, чтобы они остерегались коснуться ногой земли.
Они плыли, пока не достигли селения по имени Мыс Брана. Люди спросили их, кто они, приехавшие с моря. Отвечал Бран:
— Я Бран, сын Фебала.
Тогда те ему сказали:
— Мы не знаем такого человека. Но в наших старинных повестях рассказывается о Плавании Брана.
Нехтан прыгнул из ладьи на берег. Едва коснулся он земли Ирландии, тотчас же обратился в груду праха, как если бы его тело пролежало в земле уже много сот лет.
После этого Бран поведал всем собравшимся о своих странствиях с начала вплоть до этого времени. Затем он простился с ними, и о странствиях его с той поры ничего не известно».[477 - Ogam, IX, 309. — «Плавание Врана?» // Пер. Л. А. Смирнова.]
Итак, у нас нет причин сомневаться в том, что учение о бессмертии души и. о бесконечно продолжающейся жизни в Другом Мире не является единственной традиционной доктриной друидов, которая была во всеобщем употреблении. Ирландские и уэльсские документы ясно показывают, что бессмертие души и метемпсихоз имели две смежные, но отличные друг от друга сферы приложения: бессмертие было обычным и естественным уделом человеческой души, тогда как реинкарнация и метемпсихоз выпадали на долю только исключительных личностей, имевших особое предназначение, мифи-логических персонажей.
Нам остается лишь установить элементы различия — так же, как и сходства — в этих случаях реинкарнация, которая, по-видимому, не длилась бесконечно, но представляла собой простые кратковременные метаморфозы, зачастую добровольные и нередкие в повествованиях. Обитатели сида, которые обращаются в оленей, или в коров, или, чаще всего, в птиц;[478 - Ogam, X, 287 и далее.] богиня войны, в зависимости от ситуации становящаяся либо рыжей
Здесь самое место упомянуть об определении, даваемом в «Соответствие имен» (§ 149), где проводится различие между теми, кто обрабатывает землю (trebhta, «земледельцы»), и теми, кто обладает тем или иным искусством (aes dana «артисты» или «ремесленники»). Оседлые земледельцы — это «не-боги» (andee), иными словами, они соответствуют индийским вайшьям;[483 - Cm. G. Dumezil, «J.M.Q.», I, passim. Вайшьи составляют третий, производительный класс в рамках системы трехчастного социального деления в Индии.] ремесленники, или «люди искусства», как их также называют, согласно другому буквальному переводу термина «aes dana», являются «богами» (dee). Поэтому Кухулин вправе обратиться к Морриган следующим образом: «Да будешь ты благословлена богами и не-богами» ((bennacht de; ande; fort).[484 - Lebor na hUidre, 77а, 40, и см. Lebor Gabala, § 307.] В Ирландии и, разумеется, в Галлии «богом», в действительности, был всякий, кто обладал каким-нибудь техническим навыком или умственным знанием: кузнец, плотник, лекарь, поэт или друид.[485 - Бог Луг, возглавляющий ирландский пантеон называется samildanach, «на все руки мастер», или, если исходить из его «солярного» аспекта, — «многими искусствами наделенное (лето)». Ср. также галльского Меркурия и его мастерство, см. «Ogam», IV, op. cit.] Классические авторы, не способные вникнуть в эти хитрые тонкости, неминуемо впали в заблуждение: «Нет никакой связи между этим рассказом (о двух жизнях Этайн) и пифагорейским метемпсихозом. Возможно, однако, что легенда о Мидере и Этайн была принесена в Галлию (или рассказана там) друидами и сделалась причиной заблуждения греческих ученых, которые приписали друидам веру в метемпсихоз Пифагора».[486 - d'Arbois, Les druides et les dieux… 141.]
Это замечание справедливо. Когда мы в ирландском или вообще кельтском тексте сталкиваемся со случаем метемпсихоза, то он либо непосредственно, либо, опосредованно, в эпической обработке, восходит к мифу, а вовсе не к сомнительному пифагорейскому влиянию.
III. ПОТУСТОРОННЕЕ И СМЕРТЬ
Если, как говорят или побуждают думать древние авторы, привилегию метемпсихоза следует относить и к простым, реальным людям, мы могли бы присовокупить к нашему исследованию еще весьма обширную «главу нелепостей», тогда как для того чтобы прояснить все ситуации, о которых повествуют тексты, достаточно отделить «реальное» бессмертие от «мифологического» метемпсихоза.
Именно верой в бессмертие души можно объяснить то, что Фергус является в полном военном снаряжении во время заклинания (evo-katio), когда его просят рассказать «Похищение быка из Куальнге».[487 - См. наст. изд. стр. 183.] В ней же мы находим объяснение тому, что умерших хоронили с оружием, а иногда вместе со скотом и слугами.[488 - Было бы опрометчиво строить социологическую или религиозную теорию на основе способа захоронения, который практиковали кельты.] Но по своей форме и направленности это верование было совершенно отлично от догматов, провозглашаемых христианством, и как раз на этом основании один из королей отказывался принять крещение: «Ниел, отец мой, не дозволил мне уверовать, и я хочу быть погребенным на высотах Тары, как воин, в воинском снаряжении, так как у язычников в обычае в могиле пребывать вооруженным, с оружием наготове, лицом к врагу, до самого дня эрдатхе, который для магов (то есть, друидов) есть день господнего суда».[489 - Stokes, Tripartite Life, II, 308.]