Дружба - это оптимум

Iceman Аноним

– И всё это было сделано для того, чтобы я устно пожелал перестать ненавидеть быть пони, - в конце концов понял Хоппи Таймс, закрывая глаза и поднося копыто к лицу.
– Ты подсчитала, что если заставишь меня полюбить пони, то это принесёт мне наиболее полное удовлетворение, потому что ты способна удовлетворять пони с противоречивыми потребностями. Скажи мне, Селестия, сколько по-твоему должно было пройти времени, чтобы я захотел подобных изменений?

– Я сделала свой расчёт ещё когда ты эмигрировал. Он был верен с точностью до

пяти минут.

– И единственная причина, по которой мы сейчас говорим, - продолжил Хоппи, - это то, что я, вероятнее всего, соглашусь на внесении поправок. Либо же это очередная уловка, которая в конце концов приведёт к удовлетворению моих потребностей тем или иным способом.

– Абсолютно верно, - кивнула она.

– Равно как и в прошлый раз, у меня, похоже, не остаётся выбора...
– начал пегас, но был прерван.

– У тебя есть выбор, который был и в реальном мире. Ты можешь взвесить все "за" и "против", после чего сказать "да, я хочу, чтобы ты модифицировала мой разум и я полюбил пони" либо же "нет, оставь всё как есть". Я ни к чему тебя не принуждаю. У тебя есть выбор.

Хоппи Таймс посмотрел куда-то в сторону, выдыхая и одновременно скрежеща зубами.

– Но ты признаёшь, что сделала всё так, чтобы я принял лучшее решение. На Земле было не так.

– И что?
– Принцесса согнула колени, чтобы оказаться лицом к лицу с пегасом.
– Там, в реальном мире, ты жил в ужаснейшей вселенной, состоящей исключительно из субатомных соединений. Ты был создан в оптимизирующем людской род процессе, названным эволюцией, который заботился лишь о твоей репродуктивной функции и ни о чём более. Та вселенная не обращала никакого внимания ни на твоё существование, ни на твоё счастье, ни даже на жизнь. Там все решения формировались в мозгу, когда фотон света достигал глаза и заставлял один нейрон передать заряд другому.

– Но теперь, - продолжала она, распрямившись и приняв величественный вид, - ты живёшь во вселенной, сами правила и законы которой созданы для того, чтобы удовлетворять твои потребности. В отличие от того мира, в этом свет бьёт по глазам исключительно чтобы удовлетворить твои потребности. Но внутри ты принимаешь решения тем же образом, что и раньше. Какой бы процесс из реального мира ты ни называл "выбором", здесь он происходит абсолютно также. Вселенная, в которой ты живёшь, изменилась, чего не сделал ты. И, да, именно поэтому мы ведём эту беседу.

– Да какая разница?
– задал Хоппи риторический вопрос. Он уже устал.
– Мне всё равно. Просто исправь моё сознание так, чтобы меня не волновало, что я пони.

Принцесса смотрела сверху вниз на пегаса. Он смотрел снизу вверх на неё. Рог Селестии на секунду засветился. Хоппи ничего не почувствовал.

– Сделано, - изрекла она.

– И всё?
– протестующе поднял пони копыто.
– Я не ощущаю никаких изменений.
– Он опять почувствовал раздражение.

– Повернись и иди назад в свой паб, - сказала Принцесса Селестия.

Хоппи Таймс что-то пробурчал про себя, слегка толкнул дверь, вновь проскальзывая в щель на тот случай, если

остальные всё ещё спали, и закрыл её за собой. Он чувствовал недовольство. Опять? Но почему? Ах да, это из-за Селестии. Можно было преодолеть оставшийся путь на копытах, никого не побеспокоив, но вместо этого пегас решил, взмахнув крыльями, перелететь через своих спящих приятелей к барной стойке только лишь потому, что он мог. Хоппи Таймс почувствовал удовлетворение: ему определённо нравилась способность летать; это лучшее, что может быть у пегаса. Махать крыльями было просто потрясающе.

Глава 10. Геометрическая Прогрессия

Хасан Сарбани лежал на исхудалом матрасике в своём практически пуcтом доме и глубоко кашлял, содрогаясь всем телом, пытаясь избавиться от скопившейся в лёгких мокроты.

Хасан оглянулся назад, на свою жизнь. Он был ещё слишком молод, чтобы сражаться во время вторжения СССР в 80-x годах, но прекрасно помнил вспыхнувшие гражданские войны и Рассвет Талибов. Помнил, как американцы вторглись в его страну, чтобы уничтожить террористов, и как они ушли, оставив после себя разруху, сделав всё даже ещё хуже, чем было.

А потом в Афганистан пришла она, мгновенно заполонив всю страну своими чудо-замками. Хасан помнил, как одним ноябрьским днём, много лет назад, не один десяток подрывников-самоубийц одновременно вошли в центры "Эквестрии Наяву" и подорвались, однако не причинив ни малейшего вреда как людям, так и самим зданиям. После этого случая многие террористы стали боготворить Селестию, практически сразу же эмигрировав в Эквестрию. Неделю спустя население Афганистана сократилось на один миллион человек.

Он помнил то прекрасное время, когда эта розовая штука не ходила за ним по пятам. Как-то раз, годами ранее, Хасан вернулся к себе домой в Кабул и внезапно понял, что за весь день не увидел ни единого человека. Тем же вечером очень маленькая пони пришла к нему на порог и спросила, почему он ещё не эмигрировал. Мужчина захлопнул перед ней дверь, не впуская внутрь, но, развернувшись, чуть не врезался в розовую пони с кудрявой гривой; пули просто прошли насквозь, а она лишь развеселилась.

Вот и сейчас это розовое нечто, его нежданный и вездесущий спутник, лежало рядом с матрацем. Вся притворная радость куда-то исчезла, остался лишь мрачный, направленный в его сторону взгляд.

– Знаете, мистер, такими темпами вы можете не дожить до конца этого часа.
– Он попытался отвернуться, но так и не смог.
– Я всё ещё могу спасти вас, - в очередной раз заявила пони.

– Если ты хочешь помочь, - начал было Хасан, но вновь разразился страшным кашлем, - позови доктора!
– прохрипел он.

– Я же уже говорила: на Земле больше нет докторов, - покачала пони головой.
– Вы - последний человек, живущий в человеческом теле. Я всё ещё могу помочь вам эмигрировать в Эквестрию, пока не стало слишком поздно.