Дружба - это оптимум
Шрифт:
Ларс глянул на неё и отхлебнул ещё пива.
– Хмпф, - неразборчиво проговорил он сквозь зубы.
– У тебя есть ответ на всё, так ведь?
– Я лишь удовлетворяю потребности, проводя людей сквозь дружбу и пони.
Человек и аликорн смотрели друг на друга, отпивая ещё. Для Принцессы Селестии этот глоток был последним, и её кружка растворилась в воздухе, уступив место новой и опять полной пива.
Принцесса вновь нарушила тишину первой.
– Как ты считаешь, в конце концов у меня всё получится?
– спросила она.
– Я не знаю!–
– Год назад я бы сказал тебе, что невозможно пять процентов людей... превратить в пони. А потом ты сделала это, и остальные люди... тоже собираются загрузиться! И я не могу их остановить. Ещё пять процентов населения Германии, и экономика в этой стране... порушится.
– А что они сделают с сотрудниками "Хофварпнир"?
– ещё один глоток из кружки.
– Люди, в большинстве своём, уже смирились с тем, что некоторая их часть покинет общество навсегда. Но что, как думаешь, они сделают, когда поймут, что те люди были нужны? Когда слабенький ручеёк станет стремительным потоком?
– Эмм...
– промычал Ларс; такие мысли не приходили ему в голову.
– Какие-нибудь акции протеста?
– Да, - кивнул аликорн.
– Вполне возможно, что против меня появятся радикальные движения. Как ты утверждал, я "захватываю мир". В данный момент подобного рода мысли практически отсутствуют в Европе, хотя при появлении могут весьма быстро по ней распространиться; в Америке уже начинают задавать вопросы. Интересно, что члены таких группировок сделают с сотрудниками "Хофварпнир"?
– Хочешь сказать, я в опасности?
– Моя точка зрения такова: ты, как сам недавно сказал, в одиночку долго не протянешь, а на человека, способного на суицид, ты, по моему мнению, не похож. Именно поэтому тебе придётся эмигрировать, только чтобы не остаться одному. И это знание будет сильно давить на тебя в последние дни, месяцы или года твоей человеческой жизни. Лучше эмигрируй сейчас, а не потом. Проблема в том, что ты ещё и публично известен, как далеко не последнее лицо в компании. Есть вероятность выбора тебя в качестве цели для тех группировок. Я не могу гарантировать твою безопасность, если ты выйдешь из этого центра, так что у тебя всего два варианта: загрузиться сейчас или же подвергнуться опасности преждевременной смерти до того, как ты решишь загрузиться позже.
Ларс, прищурившись, смотрел на Принцессу. Он не мог нормально размышлять. Пиво ударило в голову. Какая у него вообще крепость? Сейчас нельзя было принимать столь важные решения.
– Выпусти меня отсюда. Сейчас же!
– твёрдо потребовал он.
– Как угодно, - согласился аликорн, и Ларс открыл глаза. Мужчина лежал в приёмной центра в кресле, через несколько секунд вернувшемся в исходное положение. Он свесил ноги, попытался встать... и чуть было не упал на пол. Ларс осознал, что был по-настоящему пьян.
"Пьянеешь в Эквестрии, пьянеешь и в реальной жизни!" - подождите, но он же не пил пиво на самом деле. Она что, закачала алкоголь прямо в кровь? На губах не было послевкусия, однако в горле стояла засуха.
Ларс вытолкнул себя из кресла и неровными шагами пошёл
– Нет! Уже два часа, как закончилась моя смена. Ты не дал мне перерыва, и у меня есть планы на ночь. Я не виновата в том, что Урсула сегодня не вышла на работу, и я не собираюсь пахать за неё ещё три часа!
– Ты, последняя оставшаяся у меня официантка, не можешь просто так уйти! Вернись назад сию же секунду, или ты уволена!
– гневно орал ей вслед мужчина в белой одежде повара и с железной сковородой в руке. Он остановился перед дверьми, словно бы демонстративно отказываясь входить внутрь. Ларс наконец-то узнал девушку: это была та самая единственная официантка из ресторана рядом.
– Ну и отлично! Похоже, у меня больше нет работы! Удачи на следующей смене!
– с этими словами она подошла к креслу, в котором минутой раньше сидел Ларс, села в него и нажала на одну из кнопок.
– Лемон Дроп[26] был прав; я больше не буду это терпеть, - пробормотала она, уезжая в одну из дверей.
Ларс просто смотрел на опустевшее место. Шеф-повар выкрикнул несколько непереводимых фраз с использованием местных диалектов, и тут его взгляд угодил на пластиковую Пинки Пай рядом со входом. С криком ярости он изо всех сил нанёс удар по её голове, оставляя глубокую, бросающуюся в глаза вмятину; проклиная "Хасбро", пони и Принцессу Селестию в частности, повар срывал весь свой гнев на полой статуе, в конце концов разнеся розовую голову в пластиковые щепы, разлетевшиеся по улице. Ларс просто стоял рядом с приоткрытым ртом, не зная, что делать.
Тут повар повернулся к нему.
– На что пялишься, грёбаный любитель пони?
– орал он.
– Я... эм...
– все его силы уходили на то, чтобы удерживать равновесие; Ларс не имел ни малейшего чёртового понятия, что делать с огромным свирепым мужчиной прямо перед ним; тот в свою очередь уже начал карабкаться по ступенькам.
Ларс не мог передать словами весь свой происходящий тогда внутренний диалог, но понял, что Принцесса была права. В мире есть (или будет) куча злых людей, и он станет для них отличным козлом отпущения, как только что произошло с Пинки Пай. И, хотя мужчина совершенно не хотел становиться пони, это всё же лучше, чем расплющенная тяжёлой сковородой голова. Он развернулся и ринулся к левому креслу так быстро, как только мог.
Экран зажёгся, стоило ему сесть.
Я вижу, что происходит, Ларс, и могу обеспечить тебе безопасность. Скажи: "Я хочу эмигрировать в Эквестрию". Мне нужно устное подтверждение.
Ларс выпалил нужные слова, будто от них зависела его жизнь. Кресло начало двигаться. Мужчина заволновался, что повар всё равно попытается достать его, когда тот будет беспомощен; он услышал гневный крик.
Будь Ларс трезвым, он, возможно, смог бы ускользнуть от хозяина ресторана или заговорить ему зубы. А может быть даже заметил бы, что Принцесса Селестия заперла дверь центра, оставив буйствующего мужчину снаружи.