Друзья Карацупы

Сорокин Василий Николаевич

— Удачи вам, друзья! — сказал летчик, с опаской посматривая на четвероногих помощников солдат — четырех овчарок, нетерпеливо ожидающих, когда откроются двери. И как только двери открылись, собаки тут же спрыгнули на землю.

Подошел командир партизанского отряда.

— Прибыли?

— Так точно! — по военному доложил Бычков.

— Пока отдыхайте, о задании поговорим позже.

В землянке стоял запах свежего сена и увядшей земляники. Бычкову долго не удавалось уснуть. Предстояло где-то в этом районе провести диверсию на железной дороге. Где именно, Бычков пока не знал.

Лететь

они вызвались все добровольно. До войны Бычков жил в Москве. В воздухе все больше и больше пахло грозой. И он тщательно готовил себя к защите Родины. В метании гранаты, в беге с противогазом не раз занимал первые места. Имел значок «Ворошиловский стрелок». Было у него одно крепкое и постоянное увлечение — собаководство. Он с детства держал собак, занимался их дрессировкой. Таким же любителем был и Василий Ненашев. Для этой операции Ненашев подготовил двух Динок. Одну, лучшую и с более покладистым характером, отдал Филатову, другую, менее способную, оставил себе. Но все же и она была выдрессирована очень хорошо. Сколько потов сошло, пока добился своего. Обе Динки во время тренировок по очереди выбегали на полотно железной дороги, открывали зубами замок — вьюк со «взрывчаткой» падал между рельсов. Как только открывался замок, зажигался бикфордов шнур. Собаки, не мешкая, убегали и по следу находили Василия, который к тому времени далеко успевал уйти от железной дороги.

Другие собаки в группе были тоже как на подбор. У Кириллова Джек, у Фирсова — Дозор, овчарка смышленая и выносливая.

— Вот какое задание, — сказал на другой день командир отряда. — Смотрите, — он развернул карту. — Железная дорога, перегон Полоцк — Дрисса. Леса вдоль полотна дороги по обе стороны вырублены примерно метров на триста, местами тянется колючая проволока. Пробовали, и не раз, пустить поезд под откос, никак не удается. Ночью охрана разжигает костры. Подойти незаметно никак нельзя. Поэтому вас и вызвали.

Через неделю диверсионная группа отправилась в дальний путь. Шла с проводником-партизаном два дня глухими лесами и топкими болотами. Наконец осторожно приблизились к полотну, залегли на опушке. Да, все так, как говорил командир отряда. Деревья вырублены. Обстановку изучали полдня. И решили ночью пустить со взрывчаткой Джека.

Летние сумерки не спешили опуститься на землю. Наконец стало темно, на небе высыпали звезды. Но еще раньше запылали там и тут костры — охрана была начеку. То и дело слышались автоматные очереди — стреляли, видимо, на всякий случай, для острастки.

Послышался далекий гудок паровоза.

— Пора, — тихо сказал Бычков, и в тот же миг Кириллов слегка подтолкнул Джека. «Вперед!» — и Джек побежал. Все стали напряженно вслушиваться. Вдруг донеслось бренчание пустых консервных банок: это Джек зацепил за колючую проволоку матерчатым мешочком, свисающим по бокам, и никак не мог выпутаться. А поезд все ближе и ближе. Теперь Джек опоздает!

По знаку сержанта Кириллов привстал, пронзительно свистнул. Джек рванулся обратно, цепкая проволока наконец-то отпустила. Охрана открыла огонь. Свистели кругом пули. Однако собака благополучно добежала до опушки и по следам нашла своих.

Когда группа отошла на безопасное расстояние, сделали привал.

— Первый блин

комом, — с горечью произнес сержант. — Что ж, бывает. Ну, что приуныли? Это ведь только начало. Так что носа прошу не вешать. Это и к вам тоже относится, — добавил он, глядя на собак.

Стали обсуждать создавшееся положение. Пускать собаку к полотну в этом месте теперь опасно. Да и бесполезно. Немцы, всполошившись, конечно же, усилили охрану.

— Надо попробовать правее. Отойти километров на десять, — сказал Филатов.

— Согласен, — кивнул головой сержант. — Поднимайтесь.

Между тем медленно занимался рассвет. На востоке заалела тонкая полоска неба. Очнулся ото сна лес, наполнился летним шумом.

Когда окончательно рассвело, группа вышла на запасную позицию, залегла на опушке и целый день наблюдала за проходившими поездами, за тем, как патрулирует охрана. Бычков пришел к такому мнению, что днем гитлеровцы и полицаи не так бдительны. Собираются в кучку, о чем-то разговаривают, варят обед. Взвесив все обстоятельства, он решил попытаться пустить собаку днем, но только не сегодня. Сегодня уже нет времени. Завтра.

Сообщив об этом подчиненным, спросил, чью собаку послать. Джека? Но Джек только что перенес нервное напряжение, вряд ли целесообразно испытывать его еще раз.

— Пошлем Динку, — предложил Ненашев.

— Какую, — спросил Бычков. — Их же у нас две.

Василию очень хотелось назвать Динку-два, официально закрепленную за ним, однако он сдержал себя, зная, что Филатовская лучше.

— По порядку пошлем, — сказал он. — Сначала Динку-один. А если опять неудача, то Динку-два.

— Ну, что ж. Пусть будет по-твоему. Ефрейтор Филатов, готовьте собаку.

Утром Филатов закрепил на спине Динки-один мешочки со взрывчаткой, проверил замок, бикфордов шнур. Солнце быстро высушило росу на траве и на деревьях. Время шло, а поезда все не было. Лишь когда стрелка часов показала одиннадцать часов, донесся шум приближающегося состава. Теперь главное было правильно рассчитать время. Раньше пошлешь собаку — машинист заметит неладное, остановит поезд. Пошлешь позже — собака не успеет.

— Пора, — говорит Бычков.

— Вперед!

Повинуясь приказанию, Динка стремительно бежит к полотну, выбирая маршрут таким образом, чтобы ее не заметили — по лощинкам да по складкам местности. Вот она уже взбирается на высокую насыпь, поезд в ста метрах. Прыгнула через рельс, на миг остановилась, рванула зубами рукоятку. Взрывчатка сползла со спины и тут же задымил шнур. Заскрежетали тормоза, но было поздно. Раздался взрыв. Окутавшись облаком пара, паровоз пошел по откосу вниз. Вагоны наскакивали друг на друга. Убегая со всех ног, Динка слышала взрывы, грохот.

На опушке собака никого не застала. Как и на тренировке, она побежала по свежим следам и вскоре нагнала группу, торопливо шагавшую в глубь леса.

Через три дня были в партизанском лагере. Бычков доложил о выполнении задания. Командир отряда улыбнулся, разгладил усы и внушительно произнес:

— Вот это я понимаю! — и, обратившись к партизанам, добавил: — Берите, хлопцы, пример. Всего две попытки — и нет вражеского состава. И движение по железной дороге прекращено на двое, а то и на трое суток.