Друзья Высоцкого: проверка на преданность

Сушко Юрий Михайлович

Каждый камень грудью прикрывал, Скалы сами подставляли плечи…

Вторая же сразу легла на душу. И простотой мысли, и простотой формы, и запоминающейся мелодией:

И пусть пройдет немалый срок — Мне не забыть. Что здесь сомнения я смог В себе убить.

А особенно концовкой:

А

день, какой был день тогда? Ах да, среда…

Но почему-то ни одну из этих песен он в своей картине не использовал. Показалось, что они не смогут органично войти в фильм и вообще снизят драматизм происходящего на экране. Позже крепко жалел о своем решении.

Владимир обиделся. До этого обычно его песни выкидывало из фильмов кинематографическое начальство. А тут – режиссер, друг, товарищ… и брат.

– А я знаю, почему ты не вставил мои песни в свой «Взрыв», – хитро прищурившись, сказал ему при встрече Высоцкий.

– Почему же? – Говорухин изобразил искреннее недоумение.

– Да просто хотел посмотреть, получится ли у тебя без меня.

– И как?

Владимир неопределенно пожал плечами.

Песни песнями, но эпизодик для друга в «Белом взрыве» режиссер (со сценаристом Эдуардом Володарским) все-таки выкроил. Когда съемочная группа перебралась с Кавказа в Крым, пассажиры теплохода «Грузия» Высоцкий и Марина Влади подумали: а не навестить ли нам Станислава в Алуште? Сошли на берег, отыскали киношников, которых тут все хорошо знали… И во время застолья у Говорухина и родилась мысль снять Владимира в небольшой роли армейского капитана. Может быть, это была в какой-то степени компенсация за отказ от его песен?..

Снимали недалеко от Ангарского перевала, под склонами горы Эльхк-кая (Кудрявая Марья). Консультант фильма Леонид Елисеев вспоминал: «Меня поразило, как правдиво, легко, уверенно работал Высоцкий… Слава снял два или три дубля, все они были удачными. На этом съемки закончились и начались сборы в обратный путь. Мне стало не по себе, когда Марина одной из первых вошла в киношный автобус, а следом, естественно, и Володя. Автобус тронулся, и я подумал, что это не он, а Марина увозит Высоцкого».

(Гости умышленно отказались возвращаться в Алушту с Говорухиным и Елисеевым на легковушке из-за дурных предчувствий: когда они добирались на перевал, лихой водитель грузовика едва не столкнул их на дно ущелья.)

По пути в Алушту Говорухин развлекал «черным юмором» Елисеева: «Представь, мы с тобой могли бы прогреметь на весь мир! Случись что, и газеты напечатали бы: «Вчера на горной дороге Алушта – Симферополь в автокатастрофе погибли звезда французского кино Марина Влади и известный певец-поэт Владимир Высоцкий, а также режиссер Говорухин и консультант фильма Елисеев!».

Смешно, не правда ли? Ну вот… И вам смешно, и даже мне…

Съемки «Взрыва» подходили к финишу, и Говорухин был уже в плену нового замысла. Любуясь Мариной, Станислав Сергеевич решил: она, и только она должна играть у него главную роль в новом фильме по мотивам полузабытой повести Константина Станюковича «Пассажирка»: вот уж у кого русская стать!

– Володь, ты только послушай, как описывает ее Станюкович! – горячился Говорухин. – Вот: «Пассажирка

была вся в черном, что, впрочем, очень шло к ней, оттеняя поразительную белизну ее лица. Тонкая, изящная жакетка с небольшими отворотами обливала ее гибкий, крепкий стан, обрисовывая тонкую, точно девственную талию и красивые формы хорошо развитого бюста…»

Ну, чем не Маринин портрет?

– Но тогда картину снять не случилось, – сожалел Говорухин даже сорок лет спустя, в 2008 году. – Госкино в то время не приветствовало фильмы без большой идеи, и на «пустячок» так просто денег не выделяли.

А летом 1972 года друзья выбрались в Болшево, в Дом творчества кинематографистов, собираясь сочинить сценарий сногсшибательного детектива, например о современных контрабандистах. Но дело продвигалось со скрипом, друзьям недоставало знания специфики работы таможенников и милиции, «живого материала».

Остывая к идее написания сценария, Высоцкий все чаще отвлекался на всякие посторонние темы и однажды неожиданно попросил друга рассказать ему что-нибудь о шахматах. Говорухин не удивился: в те дни как раз завершился эпохальный матч на звание чемпиона мира по шахматам между Бобби Фишером и Борисом Спасским, и вся страна как завороженная следила за этим поединком, даже внимательнее, чем за ежедневными прогнозами синоптиков.

Сев на своего любимого конька, Говорухин вознамерился прочитать Владимиру целый курс шахматных лекций, учитывая, что в этой игре Высоцкий был не особенно силен. Ну, может быть, переставлял фигуры когда-то в детстве – в Стране Советов не было мальчика, который не увлекался бы древней игрой.

– Итак, Володя, о шахматах уже перестали спорить, признав в них наличие трех сторон: это – и спорт, и искусство, и наука. Хотя я считаю, что шахматы прежде всего искусство. Каждая комбинация, как и реализованный замысел, – результат творчества, поиска…

Именно от Говорухина поэт узнавал шахматные термины, то, что партия может начинаться с разных дебютов – староиндийской, новоиндийской защиты и т. д. Правда, уже в песне Высоцкий спутал, а может быть, и умышленно подчеркнул своей ошибкой, что его герой – самый обычный дилетант:

Он мою защиту разрушает старую индийскую – в момент. Это смутно мне напоминает индо-пакистанский инцидент…

Освоив шахматный ликбез, Высоцкий отказался брать дальнейшие уроки, что наставника даже немного покоробило. Впрочем, и полученной информации Владимиру вполне хватило, чтобы создать шедевр в «двух сериях». Через неделю они с Говорухиным оказались уже в Киеве, где Высоцкий впервые на публике исполнил «Честь шахматной короны».

– Зрители буквально корчились от смеха, – свидетельствовал Станислав Сергеевич, – сползали со стульев на пол, и я вместе с ними, не преувеличиваю…

А что касается задуманного кинодетектива, то Станислав Сергеевич как человек настырный все же довел дело до конца и снял-таки фильм «Контрабанда», и даже пару песен Высоцкого включил. Не зря же Владимир Семенович иносказательно советовал другу: «Ткнуться некуда: и микро– и макромиры – все под чьим-то руководством. Так что продолжай, Славик, про контрабанду, хотя бы контрабандным путем. Если надо что-нибудь там вывезти из инородного – поможем…»