Дрянь с историей
Шрифт:
— Умерли?
— Возможно. Они исчезли. Так, словно их никогда не было.
— То есть они могут быть живы? — уточнил Дрянин.
— Могут. — И опять молчание.
— В таком случае где они могут находиться? Они покинули университет?
— Не знаю. Были — а потом не стало.
— То есть вы ощущаете всех людей на территории университета, а этих перестали? — предположил Серафим.
— Да, — подтвердил Смотритель и даже кивнул, подчёркивая сказанное.
— Как именно можно закрыться от вашего чутья? И можно ли?
— Если закрылись, значит — можно, — последовал логичный ответ.
— То есть раньше
— Нет.
— Какую природу имеет это чутьё? Чары, что-то вроде связи переродца с местом? Если говорить о домовых, леших и прочих.
— Не знаю.
— Но хоть какие-то предположения? Вы здесь давно, какую природу может иметь эта сила? Кто может закрыться? Плетельщики, переродцы, потусторонники?
— Не знаю. Раньше не случалось.
Серафим понял, почему допросы Смотрителя его предшественники или не проводили вовсе, или не подшивали к расследованиям, или подшивали, но весьма скупые и маловразумительные: дело это оказалось слишком муторным и неблагодарным. Существо не отказывалось отвечать, но очень редко выдавало развёрнутые ответы, да и то развёрнутые в сравнении с остальными. Предположений не строило — то ли не могло, то ли не хотело, прояснять природу чутья и рассказывать о своих возможностях — тоже не спешило. Да, нет, не знаю. По кругу.
Способов надавить на него, кажется, не существовало в природе, разговорить и перевести этот допрос из «да-нет-не знаю» в плоскость нормальной беседы так и не удалось. Взывать к эмоциям тоже бесполезно: то ли его не волновала судьба пропавших студентов, то ли с эмоциями как таковыми была напряжёнка.
А вот у самого Дрянина их становилось всё больше: ситуация злила. Причём больше не странный собеседник, а то, что вокруг его существования нагородили такую тайну и напустили столько дыма. И дело не в том, что он не верил на слово в невиновность Смотрителя — верил, особенно после общения с ним. Это существо тут давно, с чего бы ему вдруг начать кого-то убивать, да ещё сознаваться в этом? Ему верили на слово, сказал бы, что умерли, никто бы и копать не стал.
Но Серафим чувствовал, что в этой их внезапной пропаже и восприятии её Смотрителем имелась нужная зацепка. Но как выудить её на свет, если понятия не имеешь, на чём это чутьё построено?
— А что вы вообще делаете в университете?
— Слежу за Котлом, дверью и стенами.
— Дверью? — переспросил Дрянин, потому что два других объекта звучали более понятно, а дверь почему-то оказалась в единственном числе.
— Да.
— И где находится эта дверь?
— В Котле. — Ответ был по-прежнему лаконичным, но Серафим подобрался: кажется, он наконец подобрал правильную формулировку и правильный вопрос.
— И куда она ведёт?
— Никуда.
— А откуда? — сощурился Дрянин.
— С Той Стороны.
— То есть вы выполняете функцию привратника?
— Я слежу за дверью.
— Чтобы что? Она была открыта или закрыта?
— Да.
— По обстоятельствам?
— Да.
По каким — он уже спрашивать не стал, не о том разговор.
Достоверно никто этого, конечно, не знал, потому что свидетелей начала Волны в живых не осталось, но потом многие пытались выяснить и разобраться. По мере накопления знаний о произошедшем и о Той Стороне сложилась основная версия.
Мнения, что это вообще такое, расходились — то ли другой мир с другими законами, который земные
Почему примерно одновременно жахнуло по всему миру и накрыло не только ближайшие окрестности — тут внятного объяснения не существовало. Или, во всяком случае, Дрянину не попадалось достойное доверия. То ли эти проходы когда-то существовали и были запечатаны, а после встряски распечатались, то ли сдвинулось что-то в мироздании — как гласила одна старая пословица, даже соломинка способна переломить спину верблюду. Просто последняя капля в чашу, переполненную напряжением.
— Вы говорили об этом остальным следователям?
— Нет.
— А они спрашивали?
— Да, — неожиданно ответил Смотритель.
— Тогда почему ответили мне? — растерялся Дрянин.
— Тебе можно знать, — расщедрился он на пояснение.
— Почему?
— Это твоя природа.
— Знать? — хмыкнул Серафим.
— Дверь, — невозмутимо откликнулся привратник.
— Я — дверь? — опешил Дрянин. Такой версии собственного существования он ещё не встречал.
Смотритель некоторое время поколебался — кажется, впервые за этот длинный и странный разговор, — но потом всё-таки выдал ответ:
— Нет.
— Ни черта не понял, — пробормотал он себе под нос. — Ты только что сказал, что моя природа — дверь. Поясни!
— Не дверь. Но ты между Той Стороной и этой. И щель, и то, что её закрывает. — Смотритель, кажется, поставил рекорд по продолжительности и понятности объяснения, а Серафим рассмеялся.
— Да уж. Что я каждой бочке затычка — это мне слышать доводилось, но чтобы настолько конкретно… Ладно. Спасибо за ответы.
Смотритель только коротко кивнул и опять развернулся к реке, а Дрянин зашагал в сторону административной части университета, чувствуя некоторое воодушевление и довольство собой. Ничего толком он не узнал и вряд ли выжмет из этого типа нечто ещё, но и немногочисленных оговорок для начала хватило. Если Смотритель связан с Той Стороной и дверью в неё, то противостоять его силам с куда большей вероятностью, чем обладатели иных даров, мог потусторонник. Учитывая, что основная масса известных ритуалов тоже произрастала оттуда, портрет вероятного преступника потихоньку складывался.
Хотя и другие варианты сбрасывать со счетов не стоило: близость к Котлу могла быть случайной и совсем убийце ненужной, и ритуала он никакого не проводил и не замышлял, если это, к примеру, экспериментировал сумасшедший лекарь. Но, на взгляд Серафима, особенно после разговора со Смотрителем, остальные версии задвигались на задний план.
Теперь ему предстояло познакомиться с соответствующим факультетом и его работниками. И если для этого придётся преподавать… Ну что ж, не худшая работа в его жизни. Жаль только, соответствующего образования он не имел — кто станет учить тонкостям неодарённого!