DUализмус. Трава тысячелистника
Шрифт:
С целью проверки компьютер включили. Никитку отставили в сторонку. Мама Саша ввела трижды секретный пароль. Что-то забурчало, ненадолго приоткрылось, потом щелчок… и по экрану поползли сообщения. Смысл сообщений: «дураки вы все».
Расстроенный осечкой и ругательствами жёсткого диска Иваша выключил комп. Зловеще пообещал проконсультироваться со знающими людьми.
Дядя Кирьян заскучал, пошёл за коньячком, но его уже убрали в холодильник. Морщась, огорчённый Кирьян выпил чашку зелёного чая без сахара. Так полагается, чтобы не торпедировать
Выпил ещё. С натянутым интересом поговорили о цене чайного вопроса.
Кирьян в последнее время предпочитал пакетики одноразового чая за девять рублей набор.
Бедная учительница, её отпрыски и пенсионерка предпочитали «принцессу Нури» за 45 р.
Паучок, между тем, так и не появился более.
Приближалась скукота.
Кирьян от нечего делать рванул гирю, на которой чьей-то детской рукой (уж не его ли призраком?) белой масляной краской на одной стороне написано «100 кг», а на другой пририсована ухмыляющаяся рожа. Рожа взлетела было, но одумавшись, нагло скользнула вниз, мимо уха, по пути ворчнув что-то весьма насмешливое и обидное.
Гиря была привезена когда-то крепким на выдумку студентом Кирюхой аж из Новосибирска и пешком от вокзала донесена до дому. Это километра два. Мля, неужели тут 32 кг? Но, нет: полуистлевшей ржавчиной на плоском стальном пятачке было пропечатано всего лишь 24.
– Ёпрст, ослаб старичок, – и дядя Киря сильно расстроился.
Гирю пробует поднять вдохновившийся спортивной паузой Никитка. Раздвинув ноги и изогнувшись Иваном Поддубным, он отрывает гирю от пола. Ещё пару раз.
Ну не фига! Здоровый пацан.
А что такого? Папа у него – здоровенный грузин. У папы – грузина ещё две или три семьи в разных странах ближнего зарубежья. Эту семью он посещает раз в три или в четыре года, даря велосипеды с конфетами и напоминая детям ху есть ху.
Дети растут здоровущие и разносторонние, ограняемые неугомонным ювелиром – матерью Сашей.
Любаша попробовала в своей только едва начатой жизни художественную гимнастику и танцы. На тхэквондо получила ногой в нос. Пережила. Потом подружки по спорту сломали Любе палец.
Тхэквондо закончился навсегда, не оставив в наследство даже ремешка для сандалий, не говоря уже про жёлтый или чёрный пояс.
– Никита, у тебя же грыжа! Нельзя. Потом будешь болеть всю жизнь. Яички отвалятся.
Никитка продолжает из вредности: «Но я хочу». – И вновь подвергает яички испытанию.
Получает от матери оплеуху. При всех – только словесную. Если Никитка не сообразит и не ляжет вовремя спать, дополучит по-настоящему.
Кирьян Егорыч: «Я гирю заберу себе. Буду тренироваться, а то что-то поднять не могу».
Александра: «И забирай. Давно хотела выбросить».
– Машка, можно тебе гирю в багажник положить? Не продавит, поди? Добросишь до хаты?
– Что
Поговорили, как опасно вещи в салон класть. При торможении всяко случается. Под педаль тормоза попадёт что-то – всё, кранты!
– Мам, я засолю бочку с капустой и гирей придавлю.
Мама Вера не очень-то поверила про квашеную капусту в городской квартире сына—интеллектуала.
Хотя интеллектуал как-то завёл на балконе для познания живой природы своими детьми – Красной Шапочкой и Ивашкой – двух курочек. Чернушку и Белушку.
Белушка умерла естественной смертью от кота.
Чернушка после репрессирования в дедушкины огороды лишилась разума и перестала откликаться на ласковые позывные своих прежних друзей и добрых хозяев по балкону.
Там же Чернушка перекрасила перья стандартно-куриным и дурно пахнувшим цветом. Желая слиться с обществом, мимикрировала под прочее птичье стадо. Кирьян Егорович, обладающий прекрасной зрительной памятью мог бы даже скушать её по нечаянности.
Таких условий, как на городском балконе, у Чернушки до конца своих дней уже никогда не было.
Дедушка Заиль Чернушку в баню не водил, и сладкую пастилку, как некоторые сврхдобрые его внучики, в кормушку не подкладывал.
Поминки мягко сошли на нет.
Паучок больше так и не выполз.
Этот тайный знак знаменовал завершение поминальной сходки. Осталось ждать через паучка письма от господа.
Багажник в автомобиле открывать лень.
Гирю поставили в салон. Выходя, дядя Киря запутался о гирю ногой и упал в мокрый февральский снег. По-доброму, почти-что в шутку выругался.
В почтовом ящике лежало письмо от Паучка с угрозой отключить свет и отрубить Кирьян Егоровичу канализацию, если в самое ближайшее время Кирьян Егорович не оплатит долги.
Какой этот Паучок – шустрячок! Стоило ли его спасать от насилия?
Домашние тараканы в доме Кирьяна Егоровича ночью крепко спят. И, кажется, собирают чемоданы. Ну не нравятся им ГМФ-продукты!
Электричество с водой и канализацией им в такой ситуации вообще пофигу!
Место их медленно, но верно заменяют клопы. Эти твари ближе к человеку, чем даже собаки: кровь-то пока ещё не ГМФ. Они даже надеются через Кирьяна Егоровича попасть в человеческую литературу.
P/S
Ровно через три года, день в день с описанными поминками, в доме номер «Опять двойка – Семь лепестков» рухнула голубиная башенка спректированная архитектором-евреем Нерабиновичем.
По счастливой случайности никого не придавило.
Новый мэр чисто для симметрии снёс вторую башню.
Разбогатеет страна – приладят новые, из железа. Кирьян Егорович, похоже, этого момента уже не дождётся. Но намёк этот навсегда останется в веках. Это его лучший вклад в архитектуру.