Дублинцы (рассказы)
Шрифт:
– Побойся бога, Габриел, - сказала тетя Кэт, смеясь, - у него был крахмальный завод.
– Ну уж, право, не знаю, клей он делал или крахмал, - сказал Габриел, но только была у старого джентльмена лошадь, по прозвищу Джонни. Джонни работал у старого джентльмена на заводе, ходил себе по кругу и вертел жернов. Все очень хорошо. Но дальше начинается трагедия. В один прекрасный день старый джентльмен решил, что недурно бы и ему вместе с высшим обществом выехать в парк в собственном экипаже - полюбоваться военным парадом.
– Помилуй, господи, его душу, - сокрушенно сказала тетя Кэт.
– Аминь, - сказал Габриел.– Итак, как я уже
Все засмеялись, даже миссис Мэлинз, а тетя Кэт сказала:
– Ну что ты, Габриел, он вовсе не жил на Бэк-Лейн. Там был только завод.
– Из дома своих предков, - продолжал Габриел, - выехал он на Джонни. И все шло отлично, пока Джонни не завидел памятник королю Билли *. То ли ему так понравилась лошадь, на которой сидит король Билли, то ли ему померещилось, что он опять на заводе, но только он, недолго думая, давай ходить вокруг памятника.
* Имеется в виду статуя короля Вильгельма Оранского (1650-1702) на Колледж-Грин - эту статую чтили протестанты и ненавидели католики, которые уничижительно называли короля Билли и пользовались любой возможностью изуродовать ее - вымазывали краской, писали оскорбления.
Габриел в своих галошах медленно прошелся по холлу под смех всех присутствующих.
– Ходит и ходит себе по кругу, - сказал Габриел, - а старый джентльмен, кстати весьма напыщенный, пришел в крайнее негодование: "Но-о, вперед, сэр! Что это вы выдумали, сэр! Джонни! Джонни! В высшей степени странное поведение! Не понимаю, что это с лошадью!"
Смех, не умолкавший, пока Габриел изображал в лицах эту сцену, был прерван громким стуком в дверь. Мэри Джейн побежала открыть и впустила Фредди Мэлинза. У Фредди Мэлинза шляпа съехала на затылок, он ежился от холода, пыхтел и отдувался после своих трудов.
– Я достал только один кеб, - сказал он.
– Найдем еще на набережной, - сказал Габриел.
– Да, - сказала тетя Кэт, - идите уж, не держите миссис Мэлинз на сквозняке.
Мистер Браун и Фредди свели миссис Мэлинз по лестнице и после весьма сложных маневров впихнули ее в кеб. Затем туда же влез Фредди Мэлинз и долго возился, усаживая ее поудобней, а мистер Браун стоял рядом и давал советы. Наконец ее устроили, и Фредди Мэлинз пригласил мистера Брауна сесть в кеб. Кто-то что-то говорил, и затем мистер Браун влез в кеб. Кебмен закутал себе ноги полостью и, нагнувшись, спросил адрес. Все снова заговорили, и кебмен получил сразу два разноречивых приказания от Фредди Мэлинза и от мистера Брауна, высунувшихся в окна по бокам кеба - один с одной стороны, другой - с другой. Вопрос был в том, где именно по дороге ссадить мистера Брауна; тетя Кэт, тетя Джулия и Мэри Джейн, стоя в дверях, тоже приняли участие в споре, поддерживая одни мнения, оспаривая другие и сопровождая все это смехом. Фредди Мэлинз от смеха не мог говорить. Он ежесекундно то высовывал голову в окно, то втягивал ее обратно, к великому ущербу для своей шляпы, и сообщал своей матери о ходе спора, пока, наконец, мистер Браун, перекрывая общий смех, не закричал сбитому с толку кебмену:
– Знаете, где Тринити-колледж?
– Да, сэр, - сказал кебмен.
– Гоните во всю мочь туда.
– Слушаю, сэр, - сказал кебмен.
Он стегнул лошадь кнутом, и кеб покатил по набережной, провожаемый смехом и прощальными
Габриел не вышел на порог. Он остался в холле и смотрел на лестницу. Почти на самом верху, тоже в тени, стояла женщина. Он не видел ее лица, но мог различить терракотовые и желто-розовые полосы на юбке, казавшиеся в полутьме черными и белыми. Это была его жена. Она облокотилась о перила, прислушиваясь к чему-то. Габриела удивила ее неподвижность, и он напряг слух, стараясь услышать то, что слушала она. Но он мало что мог услышать: кроме смеха и шума спорящих голосов на пороге - несколько аккордов на рояле, несколько нот, пропетых мужским голосом.
Он неподвижно стоял в полутьме, стараясь уловить мелодию, которую пел голос, и глядя на свою жену. В ее позе были грация и тайна, словно она была символом чего-то. Он спросил себя, символом чего была эта женщина, стоящая во мраке лестницы, прислушиваясь к далекой музыке. Если бы он был художником, он написал бы ее в этой позе. Голубая фетровая шляпа оттеняла бы бронзу волос на фоне тьмы, и темные полосы на юбке рельефно ложились бы рядом со светлыми. "Далекая музыка" - так он назвал бы эту картину, если бы был художником.
Хлопнула входная дверь, и тетя Кэт, тетя Джулия и Мэри Джейн, все еще смеясь, вернулись в холл.
– Невозможный человек этот Фредди, - сказала Мэри Джейн.– Просто невозможный.
Габриел ничего не ответил и показал на лестницу, туда, где стояла его жена. Теперь, когда входная дверь была закрыта, голос и рояль стали слышней. Габриел поднял руку, призывая к молчанию. Песня была на старинный ирландский лад, и певец, должно быть, не был уверен ни в словах, ни в своем голосе. Этот голос, далекий и осипший, неуверенно выводил мелодию, которая лишь усиливала грусть слов:
Ах, дождь мне мочит волосы,
И роса мне мочит лицо,
Дитя мое уже холодное...
– Боже мой, - воскликнула Мэри Джейн, - это же поет Бартелл д'Арси. А он ни за что не хотел петь сегодня. Ну, теперь я его заставлю спеть перед уходом.
– Заставь, заставь, Мэри Джейн, - сказала тетя Кэт.
Мэри Джейн пробежала мимо остальных, направляясь к лестнице, но раньше, чем она успела подняться по ступенькам, пение прекратилось и хлопнула крышка рояля.
– Какая досада!– воскликнула она.– Он идет вниз, Грета?
Габриел услышал, как его жена ответила "да", и увидел, что она начала спускаться по лестнице. В нескольких шагах позади нее шли мистер Бартелл д'Арси и мисс О'Каллаган.
– О, мистер д'Арси, - воскликнула Мэри Джейн, - ну можно ли так поступать - обрывать пение, когда мы все с таким восторгом вас слушали!..
– Я его упрашивала весь вечер, - сказала мисс О'Каллаган, - и миссис Конрой тоже, но он сказал, что простужен и не может петь.
– Ах, мистер д'Арси, - сказала тетя Кэт, - не стыдно вам так выдумывать?
– Что, вы не слышите, что я совсем охрип?– грубо сказал мистер д'Арси.
Он поспешно прошел в кладовую и стал надевать пальто. Остальные, смущенные его грубостью, не нашлись что сказать. Тетя Кэт, сдвинув брови, показывала знаками, чтоб об этом больше не говорили. Мистер д'Арси тщательно укутывал горло и хмурился.
– Это от погоды, - сказала тетя Джулия после молчания.
– Да, сейчас все простужены, - с готовностью поддержала тетя Кэт, решительно все.
– Говорят, - сказала Мэри Джейн, - что такого снега не было уже лет тридцать, и я сегодня читала в газете, что по всей Ирландии выпал снег.