Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
— Кстати, у тебя его не осталось? — спросила Эбби. — Чего-нибудь с орехами?
Уводит в сторону.
— Представь себе. Настоящая коллекция. Все четыре сестрички из «Маленьких женщин». А вот мамаша мне не понравилась — такая лицемерная дура. Я и остальных не очень-то хотела собирать, да только вот тетя…
— Может, тебе тоже купить кукол из «Маленьких женщин»? — жалобно спросил Джастин у Эбби. — Избавилась бы от этого монстра…
— Будешь ее хаять, обещаю, однажды утром проснешься и увидишь ее рядом с собой на подушке.
Раф оторвал взгляд от пасьянса и пристально смотрел на меня из-под полуопущенных
— Я ей все время говорила, что не люблю кукол, — продолжала я, делая вид, что ничего не замечаю, — а она намеков не понимала. Она…
Дэниел оторвал взгляд от книги.
— Никаких воспоминаний! — отрубил он.
Было в его голосе что-то такое, из чего я сделала вывод: эту фразу Дэниел произносит не в первый раз.
Наступило долгое, неловкое молчание. В камине потрескивало, разбрасывая искры, пламя. Эбби пыталась сшить что-то из разрозненных лоскутков. Раф по-прежнему буравил меня глазами — я склонилась над книгой (Рип Корелли. «Она предпочитала женатых»), но ощущала его взгляд.
По каким-то причинам прошлое — прошлое каждого из нас — было под запретом. Они вели себя как те кролики в «Обитателях холмов» Ричарда Адамса, которые не желали отвечать на вопросы, начинающиеся со слова «где?».
И еще одно: Раф это знал. Знал и нарочно ходил по краю, провоцировал. Трудно сказать, чего он добивался и кто был его целью, но на идеально гладкой поверхности проступила крохотная трещинка.
Американский приятель Фрэнка вышел на связь в среду. Как только он снял трубку, я сразу поняла: случилось что-то серьезное.
— Ты где? — требовательно спросил он.
— Не знаю, на какой-то дорожке. А что?
Неподалеку заухала сова. Я резко обернулась — расправив крылья, птица пролетела в нескольких футах от меня, легкая как пепел, и скрылась в деревьях.
— Что это было?
— Всего лишь сова. Можешь дышать спокойно.
— Пистолет при тебе?
Пистолета при мне не было. Я так вошла в образ, так прониклась жизнью Лекси и Фантастической Четверки, что совершенно забыла: то, за чем я охочусь, находится не в стенах Уайтторн-Хауса, а вне его, и оно, по всей видимости, тоже ведет охоту — за мной. Эта моя забывчивость, а не только резкая нотка в голосе Фрэнка, тотчас аукнулась резким: «Будь настороже!»
Фрэнк моментально уловил секундную паузу и тут же обрушился на меня:
— Возвращайся домой. Немедленно!
— Я только десять минут как вышла. Будет странно… еще подумают…
— Пусть думают что угодно. Без оружия ты гулять не будешь.
Я повернулась и зашагала назад, к дому — под пристальным взглядом совы. Та сидела на ветке, и ее силуэт с острыми ушками резко выделялся на фоне неба. Я бежала к парадным воротам — дорога там была шире, и устроить засаду труднее.
— Что случилось?
— Ты возвращаешься?
— Да. Что случилось?
Фрэнк шумно выдохнул.
— Приготовься к сюрпризу, детка. Мой кореш из ФБР вышел на родителей Мэй-Рут Тибодо. Живут в горах, в какой-то дыре, штат Северная Каролина. У них даже телефона нет. Послал туда своего парня — поставить в известность и заодно собрать кое-какую информацию. И как думаешь, что он узнал?
Я даже не успела сказать, чтобы он завязывал со своими играми и переходил к делу. Не успела, потому что поняла.
— Это не она.
— В яблочко. Мэй-Рут Тибодо
Я как будто хватанула ртом чистого кислорода — мне вдруг так захотелось рассмеяться, что даже голова пошла кругом, как у влюбленной девчонки. Она одурачила меня — какие, к черту, попутки, какая содовая. Ничего не оставалось, как только подумать: молодец, девочка. А я-то думала, что живу легко. Теперь все перевернулось. Я ощутила себя богатым мальчиком с доверительным фондом за спиной, играющим на деньги с бедным пареньком, у которого в кармане бренчит жалкая мелочь. Нет, настоящей была она. Она относилась и к себе, и к собственной жизни, и ко всему, что имела, с легкостью и беззаботностью, как к цветку в волосах — загорелось, потянуло в дорогу, и цветок летит ко всем чертям. То, на что я так ни разу и не решилась, для нее было таким же обыденным делом, как почистить зубы. Никто: ни друзья, ни родственники, ни Сэм, ни какой-то другой парень — еще не поражал меня так, как поразила она. Я хотела ощутить этот огонь в своей крови, почувствовать, как свежий ветер сдирает с меня старую кожу, познать, какова она, настоящая свобода, и чем пахнет — озоном, грозой или порохом.
— Ни черта себе… И сколько раз она так делала?
— Меня больше интересует не сколько, а почему. Похоже, моя теория подтверждается: за ней кто-то охотился. Она становится Мэй-Рут — быть может, наткнулась на плиту на кладбище или на извещение в старой газете — и начинает новую жизнь. Он выслеживает ее, и она снова бежит, только теперь покидает страну. Так бегут, только если очень страшно. Но он до нее все-таки добрался.
Добежав до ворот, я остановилась, прислонилась к столбу, перевела дух. Дорога выглядела странно в лунном свете: белый цвет вишни и темные тени перемешались так густо, что земля как будто слилась с деревьями, образовав громадный крапчатый туннель.
— Да, — сказала я, — он все-таки до нее добрался.
— И я не хочу, чтобы он добрался и до тебя, — вздохнул Фрэнк. — Боюсь, наш Сэмми кое в чем прав, Кэсс. Если хочешь убраться оттуда, прикинься больной, и я вытащу тебя уже завтра утром.
Ночь выдалась тихая — ни ветерка, ни шороха, вишни словно застыли. Через дорожку в недвижном воздухе плыли негромкие, приятные звуки: девичий голос. В городе нашем не найти алых лент… По руке пробежал холодок. Блефует или нет Фрэнк? Я не знала ответа тогда, не знаю его и сейчас. Действительно он хотел вывести меня из игры или, предлагая этот вариант, знал, что ответ у меня есть только один.
— Нет. Ничего со мной не случится.
Алых лент для ее волос…
— Ладно, — сказал Фрэнк, нисколько, по-моему, не удивившись. — Держи оружие при себе, девочка, и смотри в оба. Будет что-то новое, сообщу сразу.
— Спасибо, Фрэнк. До связи завтра. Время и место те же.
Пела Эбби. Стоя на фоне мягко освещенного окна, она расчесывала волосы неторопливыми, механическими движениями. Коль доживу до сотни лет… Парни в кухне мыли посуду — Дэниел стоял с закатанными по локти рукавами, Раф размахивал полотенцем, доказывая что-то, Джастин качал головой. Прислонившись к вишне, я слушала Эбби — голос, выплывая за окно, как будто разворачивался и устремлялся к необъятному черному небу.