Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
Снайпер постучал ручкой по зубам и перечитал записи. Я одним глотком засосал треть кружки и представил, стараясь не вдаваться в подробности, что Рози могла быть уже в подвале, пока я наверху изнемогал от любовного томления — в нескольких шагах от нее.
— Итак, — заговорил Снайпер, — несмотря на то что ты воспринял записку Рози как письмо «прощай навеки», ты вернулся на улицу и продолжал ждать. Почему?
Он говорил мягко и спокойно, но в его глазах я уловил охотничий раж. Засранец обожал такие штуки.
— Надежда умирает последней. — Я пожал плечами. — А женщины запросто могут передумать. Я решил
Снайпер мужественно хмыкнул.
— Ох, женщины! Значит, ты дал ей три или четыре часа, а потом подвел черту. Куда отправился?
Я вкратце рассказал про берлогу вонючих рокеров и щедрую сестру, позабыв фамилии — просто, чтобы он не доставлял людям неприятностей. Снайпер все записал, а потом поинтересовался:
— А почему ты домой не вернулся?
— Инерция. И гордость. Я по-любому собирался удрать; решение Рози ничего не изменило. В Англию одному ехать не хотелось, но еще хуже было бы приползти домой, поджав хвост, как последний козлина. Я уже набрал ход и тормозить не стал.
— Мм… — промычал Снайпер. — Давай вернемся к шести часам ожидания — это мило, особенно в декабре; шесть часов ты проторчал на улице. Помнишь, кто проходил мимо, входил или выходил — что-нибудь?
— Кое-что помню, — признался я. — Примерно около полуночи я слышал шум; мне показалось, парочка занимается своими делами. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что звуки могли означать разное: или объятия, или борьбу. А потом, примерно между четвертью и половиной второго, кто-то пробирался по садам, по четной стороне улицы. Не знаю, насколько это полезно, ведь столько времени прошло, но чем богаты.
— Все может оказаться полезным, — нейтрально отозвался Снайпер, продолжая строчить. — Знаешь ведь, как бывает. И что, больше никого? Всю ночь, в таком районе? Ну правда же, это не лесная глушь.
Он начал меня доставать — возможно, вполне сознательно, — так что я расслабил плечи и не спеша занялся кружкой.
— Вечер воскресенья, все закрыто, а когда я добрался до места, почти все улеглись спать, иначе бы я пришел позже. Фейтфул-плейс не такая оживленная улица; кое-где еще не спали, разговаривали, но по улице никто не ходил, никто не входил и не выходил из домов. Я слышал людей за углом, на Нью-стрит, и пару раз кто-то проходил мимо, но я отодвигался в тень, чтобы меня не засекли. Сам я никого не узнал.
Снайпер задумчиво крутил ручку, разглядывая, как играет на ней свет.
— Чтобы никто не засек, — повторил он. — Ведь никто не знал, что вы встречаетесь, так?
— Именно так.
— Рыцарь плаща и кинжала. А конкретные причины для беспокойства были?
— Отец Рози меня невзлюбил. Он чуть с катушек не слетел, когда впервые узнал, что мы встречаемся, — поэтому с тех пор мы и скрывали наши отношения. Скажи я ему, что собираюсь увезти его доченьку в Лондон, разразилась бы священная война. Я решил, что легче будет получить прощение, чем позволение.
— Некоторые вещи не меняются, — сказал Снайпер с некоторой угрюмостью. — Почему он тебя невзлюбил?
— Потому что у него дурной вкус, — улыбнулся я. — Как можно не любить такого красавчика?
Снайпер не принял шутку.
— А серьезно?
— Лучше спроси его. Он не раскрывал мне свой мыслительный процесс.
— Спрошу. Кто-то еще знал, что вы двое
— Я никому не говорил. Насколько мне известно, Рози тоже. — Мэнди принадлежала только мне. Снайпер может сам с ней поговорить — ну и флаг в руки; хотел бы я на это посмотреть.
Кеннеди проглядел записи, подумал и отхлебнул из кружки.
— Хорошо, — сказал он наконец, закрывая свою шикарную ручку. — Пока что этого достаточно.
— Посмотрим, что скажет твой начальник, — добавил я. Черта с два он будет говорить с начальником, но если бы я успокоился, Снайпер заволновался бы — что я еще задумал. — Все это наверняка его настроит благодушно в отношении сотрудничества.
Он посмотрел мне в глаза и замер на лишние полсекунды. В мозгу у него крутилось то, что я сообразил, едва услышав про чемоданчик: вот вам очевидный подозреваемый: местный парень, с мотивом и возможностью, без намека на алиби, парень, поджидавший Рози Дейли, парень, которого она, вероятно, собралась отфутболить в тот вечер; парень, утверждающий «Богом клянусь, начальник, она так и не появилась!».
Ни один из нас не собирался первым это выкладывать.
— Сделаю что смогу, — пообещал Снайпер, убирая записную книжку в карман пиджака. На меня он не глядел. — Спасибо, Фрэнк. Наверное, нам с тобой нужно будет еще поговорить по этому поводу.
— Сколько угодно, — ответил я. — Ты знаешь, где меня искать.
Он прикончил кружку одним долгим глотком.
— И помни, что я говорил: думай позитивно. Переворачивай.
— Слушай, твои приятели только что уволокли останки моей девушки. Я все это время думал, что она живет себе припеваючи в Англии. Прости, если я затрудняюсь найти в этом позитив.
Снайпер вздохнул.
— Ладно, — сказал он. — Это справедливо. Хочешь, я обрисую положение?
— Ничего более я не желаю так страстно.
— У тебя отличная репутация на работе, Фрэнк, просто отличная, за исключением одной мелочи: поговаривают, что ты чересчур любишь работать в одиночку. Если можно так выразиться — уважаешь свод правил чуть меньше, чем следовало бы. Этот чемоданчик — прекрасный пример. Видишь ли, большие шишки любят командных игроков куда больше, чем асов-одиночек. Одиночка-Мэверик хорош, только если это Мэл Гибсон. Если правильно поведешь себя в таком расследовании, где тебе, конечно же, непросто, если докажешь всем, что ради общего дела готов посидеть на скамейке запасных, твои акции подскочат. Думай на перспективу. Улавливаешь?
Мне пришлось подарить ему широкую улыбку — чтобы не врезать.
— Это огромная порция винегрета из штампов, Снайпер. Дай мне время переварить.
Он впился в меня взглядом, но на моем лице ничего не отразилось.
— Как знаешь. Надеюсь, разберешься. — Он пожал плечами, встал и поправил лацканы пиджака. — Буду на связи.
В его словах прозвучало предупреждение. Снайпер взял свой пижонский портфель и зашагал прочь.
Какое-то время мне не хотелось даже шевелиться. Я уже понял, что конец выходных пропал. Первая причина — Снайпер. Он со своими убойными приятелями следующие пару дней будет носиться по Фейтфул-плейс, как свора терьеров с шилом в заднице, разнюхивая по закоулкам, тыкаясь носом в деликатные места и сводя всех с ума. Следовало четко обозначить для всей улицы, что я не имею с ними ничего общего.