Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
— Еще пара месяцев, и брошенным окажется весь городок, — возразил Ричи. — Никто ничего здесь не купит, а даже если найдутся покупатели, в их распоряжении сотни домов. А вы говорите мне, что они выберут этот? — Он кивнул в сторону окна.
— Я не верю в призраков. И ты тоже не будешь — по крайней мере, в рабочее время. — О том, что призраки, в которых я верю, находятся не в пятнах крови Спейнов, я упоминать не стал. Они заполнили весь городок, они, словно огромные мотыльки, залетали в дверные проемы, парили над потрескавшейся землей, бились о редкие освещенные стекла, раздирая рты в безмолвном
Ричи уничтожил половину сандвичей и принялся мять в ладонях лист фольги, делая из него шар.
— Можно задать вопрос?
Казалось, еще немного, и он поднял бы руку. Внезапно я почувствовал, что седею, а на носу у меня вырастают бифокальные очки.
— Ричи, не нужно просить у меня разрешения. Отвечать на твои вопросы — часть моей работы.
— Угу. Я все пытаюсь понять, как мы здесь оказались.
— В этом мире?
Он не знал, смеяться ему над моей шуткой или нет.
— Ну, я хочу сказать… Почему мы здесь. Сидим в засаде.
— Ты бы предпочел спать в своей постели?
— Нет! Тут все замечательно, я ничего не хочу менять. Просто подумал — какая разница, кто здесь будет? Если парень придет, взять его сможет любой. Я думал, что вы… даже не знаю… делегируете полномочия, что ли.
— Кто произведет арест, скорее всего не имеет значения. Но важно то, что произойдет дальше. Если сам надеваешь наручники на парня, то задаешь правильный тон в отношениях — сразу показываешь ему, кто здесь главный. В идеальном мире арестовывать преступников всегда должен я.
— Но ведь так не каждый раз происходит.
— Друг мой, я не волшебник и не могу быть всюду. Иногда приходится дать шанс кому-то еще.
— Однако не в этот раз. Этого парня никто не увидит, пока мы не свалимся с ног от усталости. Я прав?
По голосу было слышно, что он ухмыляется, и мне понравилась эта уверенность в том, что мы заодно.
— Точно, — сказал я. — Кофеиновых таблеток у меня много, так что мы еще продержимся.
— Это все из-за детей?
Ухмылка исчезла.
— Нет, — ответил я. — Если бы все дело было только в них, то я спокойно поручил бы арест одному из «летунов». Но я хочу быть тем, кто возьмет убийцу Пэта Спейна.
Ричи молчал, наблюдая за мной.
— Почему? — спросил он после паузы.
Может, все дело было в том, как хрустели колени и как онемела шея, когда я лез по строительным лесам. Или в том, что я постоянно чувствовал себя старым и уставшим. Возможно, именно из-за этого мне вдруг захотелось узнать, о чем парни говорят между собой длинными и нудными ночами, почему на следующий день они приходят в отдел, шагая в ногу, как они вместе принимают решения, чуть кивнув или приподняв бровь. Может, именно из-за подобных ситуаций мне в последние дни внезапно стало казаться, что я не просто обучаю новичка, а что мы с Ричи работаем вместе, плечом к плечу. Может,
— Ответь мне на такой вопрос: что, по-твоему, произошло бы, будь наш парень чуть более смышленым? Если бы он убрал здесь, прежде чем выйти на охоту, избавился от следов обуви, оставил оружие на месте преступления?
— Тогда мы бы все свалили на Пэта Спейна.
Я едва видел его в темноте — только лоб на фоне окна и подбородок, повернутый в мою сторону.
— Да, скорее всего — даже если бы подозревали, что тут замешан кто-то еще… Что подумали бы люди, если бы мы не смогли дать описание преступника, представить хоть одно доказательство того, что он вообще существует? Та тетка Гоган, весь Брайанстаун, люди, которые узнали про это дело в теленовостях, родные Пэта и Дженни. Что они бы предположили?
— Пэт, — ответил Ричи.
— То же, что и мы.
— А настоящий убийца остался бы на свободе — и возможно, готовился бы к новому преступлению.
— Возможно, но я о другом. Даже если вчера парень пошел домой и повесился в укромном уголке, он все равно свалил вину на Пэта Спейна. Для тех, кто услышит это имя, Пэт останется человеком, убившим женщину, которая спала с ним в одной постели, и детей, которых они родили. — От этих слов в моей голове поднялся страшный гул: зло.
— Он умер. Ему уже все равно, — почти мягко ответил Ричи.
— Да, умер. Ему досталось всего-то двадцать девять лет жизни. Он должен был прожить еще пятьдесят, а может, и шестьдесят, но наш парень решил все это у него отнять. Впрочем, и этого ему показалось мало: он захотел совершить путешествие во времени и отобрать у Пэта даже эти жалкие двадцать девять лет. Ничего не оставить. — Зло, словно облако липкой черной пыли, медленно вытекало из комнаты, окутывая дома, поля, закрывая лунный свет. — Это дерьмово. Настолько дерьмово, что и слов не подобрать.
Мы молча сидели, а наша «Фиона» нашла совок и сгребла на него осколки разбитой тарелки. Ричи открыл пачку шоколадного печенья, предложил мне и, когда я покачал головой, умял половину.
— Можно задать вопрос? — спросил он немного погодя.
— Ричи, я серьезно — завязывай ты с этим. Мы не вселим уверенности в нашего парня, если посреди допроса ты поднимешь руку, испрашивая разрешения заговорить.
На этот раз он улыбнулся:
— Вопрос личный.
Обычно на личные вопросы, тем более на вопросы новичков, я не отвечаю, но, с другой стороны, и таких разговоров со стажерами не веду. Я даже не ожидал, насколько легко и приятно окажется забыть о границах между ветераном и новичком и просто поговорить как мужчина с мужчиной.
— Валяй. Если проявишь излишнее любопытство, я тебе скажу.
— Чем занимается ваш папа?
— Он на пенсии. Раньше был регулировщиком.
Ричи фыркнул от смеха.
— Что смешного?
— Ничего… Просто… Просто я думал, что у него более гламурная профессия — может, учитель географии в частной школе. Но теперь я понимаю: все сходится.
— Это комплимент?
Ричи промолчал. Он засунул в рот очередное печенье и стряхнул крошки с ладоней, но я видел, что он все еще размышляет.