Дуэль умов
Шрифт:
Теперь только Мишель заметил, что его ботинки, носки и брюки покрыты коричневой грязью. Он открыл чемодан и достал синие хлопчатобумажные брюки, чистые носки и сандалии. Быстро переоделся, грязную одежду уложил в чемодан, предварительно соскоблив глину с ботинок.
С чемоданом на плече он не спеша зашагал по узкому проселку. И как раз вовремя: к винограднику стекались крестьяне — в повозках, на велосипедах, пешком, — и вскоре он кишел людьми, начавшими трудовой день.
Проселок вывел Мишеля к железной дороге. Но почему она оказалась слева? Возможно, ночью он не заметил, как перешел ее? А может быть, она где-нибудь проходит
Заметив недалеко укромное место между огромными камнями, Мишель сошел с насыпи. Там он причесался и осмотрел себя в зеркальце. На лице он не обнаружил ничего подозрительного. Правда, он был небрит, но во Франции это никого не удивит. Пересмотрел содержимое бумажника. Продовольственные карточки на месте. Пересчитал деньги: скоро они понадобятся, чтобы купить железнодорожный билет. К своему ужасу, он, кроме французских денег, обнаружил английские — десять шиллингов, а также вырезанный из газеты «Таймс» кроссворд, который он разгадывал в день вылета. Он вынул все это и засунул под камень. Ему вспомнился разговор со штабным офицером, в обязанности которого входила проверка содержимого в карманах отъезжающих.
— Едва ли я должен проверять карманы у такого бывалого человека, как вы, Мишель.
А Мишель самоуверенно ответил:
— Если я потом обнаружу в бумажнике банкноту в пять фунтов и пропуск в военное министерство, я сообщу вам открыткой.
«…Чванливый болван!» — разозлился он на себя и, взвалив чемодан на плечо, отправился дальше.
Наконец он снова вышел к дороге, с которой сошел ночью. Теперь по ней двигалось множество людей. Он с удовлетворением отметил, что никто не обращает на него внимания.
Пройдя с километр, он увидел трамвайную линию. Через несколько минут, удобно устроившись в трамвае, он ехал к центру города. Он сошел на главной площади и вошел в скромное кафе. Усевшись у окна, заказал чашку кофе, 100 граммов хлеба и немного джема, оторвав при этом четыре августовских хлебных талона (на 25 граммов каждый) с таким видом, точно проделывал это в течение всей своей жизни. Зевая после напряженной ночи, с выражением полного безразличия на лице, небритый и нелепо одетый, он выглядел как раз так, как было нужно.
Мозг работал лихорадочно, словно он сдавал экзамен в университете. Но как ни трудны были экзамены, все же на них задачи были куда проще.
Посмотрев расписание поездов, которое ему дали в отделе, Мишель решил, что, если поторопиться, можно успеть на поезд 7.53. Оплатив счет, он вышел на залитую солнцем площадь. Пройдя немного вдоль трамвайной линии, которая вела с площади, увидел сине-белый знак с надписью: «К вокзалу». Вскоре он был там.
Сообразуясь со своим нарядом, он купил билет в третий класс и в ожидании экспресса, усевшись на скамейку, на солнце, стал читать газету. На станции было полно народу, и на комфорт в поезде рассчитывать не приходилось. Он не ошибся. Зажатый между двумя толстыми жандармами в проходе, он простоял до самого Марселя.
Жандармы завязали с ним разговор, а он угостил их французскими сигаретками, изготовленными в Лондоне. Его утомленный вид быстро возымел свое действие: жандармы нашли, что он довольно скучный спутник.
Из Марселя тот же самый поезд после двадцатиминутной стоянки шел в Канн. Времени было достаточно, и Мишель, перекусив в буфете, отыскал себе место в
Ярко светило полуденное солнце, и перед Мишелем во всей своей красе раскинулся Лазурный Берег, такой же, как прежде. Легкий ветерок доносил через открытое окно тот же аромат сосен и запахи теплой земли. Страдания и голод, которые принесла война жителям этого райского уголка, не коснулись природы. Она щедро дарила свои прелести, словно пыталась заранее вознаградить Мишеля за тяжелые испытания, которые ему предстояли. Мишель давным-давно решил, что. лучше жить и умереть в бедности там, где мимозу считают сорняком, чем разъезжать всю жизнь в роскошном «роллс-ройсе» по грязным мостовым хмурого северного города.
В районе Касси колея уходила от побережья, но все же то тут, то там проглядывала синева Средиземного моря, пока ее окончательно не заслонил сплошной лесной массив. У Сен-Рафаэля снова открылся великолепный вид на море. Дальше дорога шла по самому побережью. Замелькали укромные песчаные бухточки, желтые скалы, низкорослые сосны — все это на фоне спокойной морской глади, которая на горизонте, подернутом легкой дымкой, незаметно сливалась с лазурью неба.
Поезд замедлил ход у тоннеля перед Канном, и Мишель приготовился к выходу.
Смешавшись с толпой, он пошел подземным ходом. Мишель заметил, что движение толпы сильно застопорилось у ворот, и тут же сообразил, в чем дело: французские жандармы в мундирах цвета хаки проверяли документы у всех выходящих. Эта неожиданная проверка сейчас покажет, хорошо ли фабрикуют документы во французском отделе.
Он вспомнил, как перепугался в Лионе, когда там при проверке документов схватили человека, который шел впереди него. Тогда был холодный непогожий январь. Сейчас же, в яркий солнечный день, это казалось нелепостью. Толпа роптала, и Мишель счел за благо тоже подать голос. Недовольство пассажиров действовало на жандармов — они торопились. Людей было много, а жандармов всего двое, и, кроме тою, им, французам, было неприятно работать на немцев. Вскоре они уже ограничивались тем, что бросали на документы поверхностные взгляды, стремясь побыстрее покончить с этим неприятным делом и убраться подальше от своих оскорбленных соотечественников.
Мишель, когда подошла его очередь, сделал презрительную мину и подал удостоверение личности, даже не раскрыв его. Жандарм вынужден был сам раскрыть книжечку, но и эта ничтожная задержка вызвала раздражение нетерпеливой толпы. Очевидно, просто из желания хоть Как-то ответить на дерзость жандарм сделал вид, что внимательно рассматривает документ, но через пару секунд молча вернул его. И Мишель возомнил, что документы лондонского изготовления не вызовут подозрений даже у самых бдительных стражей.
Он подошел к первому свободному «велосипеду-такси» — единственному там виду транспорта — и, усевшись, назвал адрес на рут де Фрежюс. По дороге он обозревал окрестности Канна, с удовольствием вдыхая благоухающий воздух.
Был конец августа 1942 года.
Глава III
ЗНАКОМСТВО
У калитки виллы, где жил Антоний, Мишель столкнулся с Пьеро. Тот направлялся в город. Поздоровались довольно сухо, словно виделись ежедневно, и вместе пошли к дому. Антоний стоял на веранде, и Пьеро представил ему Мишеля. Гостя провели в предназначенную для него комнату. Он распаковал свое скромное имущество, а затем помылся в ванне.