Дух камня
Шрифт:
Дверной проем был странно велик. Зачем такой ? — подумала Тулак, проходя внутрь. Но в следующий миг она кинула взгляд на кентавра подле нее и сообразила, что далеко не все посетители этого места — люди… Внутри располагалась каменная зала не менее впечатляющих размеров с белыми стенами. Из нее вела лестница темного полированного дерева, а на противоположной стене виднелись двери. Некоторые были такими же высокими и большими, как и сам вход, а иные — нормальных человеческих пропорций…
Сивильда заглянула в одну из широких дверей.
— Аили? Ослам? — позвала она. — Вы здесь?
Навстречу
— Сивильда! Рад тебя видеть.
— Я тоже, Ослам. А где дочка?
— Аили во дворе, развешивает белье. — Он усмехнулся. — Она, кажется, вознамерилась перестирать все тряпки в трактире, пока стоит хорошая погода. Говорит, что зима будет долгой и холодной, стало быть, следует подготовиться. — Он подмигнул. — Третьего дня она делала запасы, теперь настала очередь большой стирки. Что поделаешь с девчонкой? Я уже забыл, когда на кухне последний раз был порядок.
Сивильда рассмеялась.
— Ты так сетуешь, потому что Аили вечно в трудах, и ты чувствуешь себя виноватым.
— Твоя правда, — сказал Ослам с чувством. — Я уже не могу с ней состязаться. Не те мои годы. Я предлагал ей передохнуть, но она говорит, что будет еще время, когда выпадет снег… Так или иначе, чем могу помочь, Сивильда? — Он перевел взгляд на Тулак и ее спутника. При виде завязанных глаз Заваля во взгляде его мелькнуло удивление. — У нас новые гости? — спросил он.
— Познакомься с Тулак и Завалем, — ответила Сивильда. — И да, некоторое время они будут твоими гостями. — Более не последовало ни одного вопроса, хотя, как показалось Тулак, У Ослама они были… — Так что давай-ка поселим их, — продолжала чародейка. — Тулак может выбрать любую комнату по своему вкусу, а вот что до Заваля: я хочу, чтобы его окно выходило во двор. Когда найдешь для них комнаты, мы поговорим с тобой — наедине…
Комната Тулак оказалась чистой и уютной. Пол и мебель здесь были из темного полированного дерева, стены выкрашены в кремовый цвет. Красные шторы, толстая перина на широкой кровати, красный шерстяной коврик перед камином и корзина с дровами и растопкой подле него. Ослам опустился перед ним на колени и развел огонь.
— Пожалуй, госпожа. Здесь скоро нагреется. — Он, крякнув, поднялся на ноги и вытер руки об штаны. — Располагайся пока что. Аили принесет тебе еду, как только она сготовится.
— А нельзя ли мне сперва помыться? — с надеждой спросила Тулак.
Показалось ли ей или же после ее вопроса в глазах Ослама и в самом деле мелькнуло облегчение?..
— О да, госпожа, конечно. Мы с Аили сей же миг приготовим тебе ванну.
Когда трактирщик вышел, Тулак подправила огонь в камине, потом открыла окно и выглянула на улицу. Она чувствовала себя взбудораженной и счастливой как ребенок. В дальнем конце деревни она увидела кузницу, стоявшую в отдалении, дабы шум, дым и запахи не тревожили поселян. Неподалеку от нее располагались ремесленные мастерские с открытыми навесами, под которыми сидели плотники, красильщики, портные и гончары. Тулак радостно наблюдала за веселой деревенской суетой. Люди сновали туда-сюда — каждый по своим делам. Двери многих домов были распахнуты, чтобы впустить солнечный свет в последние ясные деньки перед наступлением осени. Здесь Тулак углядела и других мастеровых: сапожников, свечников и ткачей. Кажется, у них здесь есть все, что им нужно, — подумала
Она уловила острый запах солода и трав и безошибочно определила наличие пивоварни где-то неподалеку. А уж запахи свежей еды витали повсюду в деревне. В одном из домов готовили рыбу, кто-то пек хлеб и пироги, а кто-то готовил себе на обед тушеное мясо. Тулак, привыкшая к скудной пище чахнущей Каллисиоры, почувствовала, как у нее подводит живот…
Опять же в отличие от измученного народа ее родины местные жители выглядели опрятными, беззаботными и довольными жизнью. Люди, снующие по деревне, частенько останавливались, чтобы обменяться приветствиями или перекинуться парой фраз. Маленькие дети бегали по улицам, с неиссякаемой энергией юности играя друг с другом и с деревенскими собаками, которые радостно присоединялись к их шумной возне.
Настроение Тулак стремительно повышалось. Да, она была слишком хорошо знакома с человеческой натурой, чтобы поверить, что каждый из здешних людей мог быть постоянно и безусловно счастлив. Она понимала, что за жизнерадостным фасадом скрываются соперничество, сплетни, ссоры и подлости — ибо они неотъемлемая часть человеческого сообщества. Однако она не желала об этом задумываться. Это место так выгодно отличалось от влачащей жалкое существование Каллисиоры, что Тулак решила не думать о дурном и просто наслаждаться жизнью…
Открылась дверь, в комнату вошла женщина лет тридцати. Она была пышной и светловолосой, с круглым миловидным лицом.
Женщина приветливо кивнула:
— Рада познакомиться. Меня зовут Аили.
Тулак в свою очередь представилась, и женщина отвела ее в дальний конец коридора, где находилась ванная. Это была небольшая комната с очагом, где жарко горел огонь. Там же стояли стол, стул, а из трубы в стене текла вода, падая в большую бадью.
— Пожалуйста, — жизнерадостно сказала Аили. — Можешь мыться сколько захочешь, а когда закончишь, просто выйди на лестницу и крикни меня. Я принесу тебе еду.
Она указала на стопку свежей одежды, которая лежала на столе рядом с полотенцем и мылом.
— Отец сказал, что у тебя при себе не было никаких вещей, так что я отыскала чистую одежду. Знаю, как неприятно одевать грязное, вылезши из ванны. Я принесла несколько комплектов, так что ты сможешь выбрать то, что тебе подойдет.
— Ох, ну и спасибо. — Тулак была тронута ее добротой и участием. — Вы тут и впрямь умеете позаботиться о гостях.
Лицо Аили залилось краской.
— Мне нравится, когда люди чувствуют себя удобно.
— А можно постирать мою старую одежду?
— Конечно, — сказала Аили с энтузиазмом. Проницательная наемница приметила, что за жизнерадостной маской молодая трактирщица прячет тревогу. Впрочем, надо отдать ей должное, женщине неплохо удавалось ее скрывать. — Оставь одежду за дверью, и я ее заберу.
— Бери ее клещами, а не то испачкаешь руки, — рассмеялась Тулак. Даже до того, как воительница пустилась в путешествие, одежда была далеко не чистой. Непросто было высушить вещи в постоянной сырости Каллисиоры, и Тулак старалась максимально сокращать количество стирок. Поскольку она жила в одиночестве, это было отнюдь не самой важной проблемой, и у наемницы вошло в привычку принимать грязь как нечто само собой разумеющееся. Однако в ухоженном доме, в окружении чистых, опрятных людей Тулак выглядела нелепо и почувствовала неловкость.