Дух подростка
Шрифт:
– Расходитесь, живо! – успел он вымолвить, убегая в сторону складов.
Мы стояли, не понимая в чем дело, уходить из нас никто даже не подумал, любопытство над происходящим взяло вверх. Минут десять мы стояли в ожидании чего-то. Раздался громкий гул сирены, который становился всё ближе, я чуть было не стал убегать, крикнув что это полиция и лучше нам разбежаться что бы нас не забрали в темную маленькую клетку в задней части машины. Конечно, навряд ли кто-нибудь из моих друзей понял, о чем я. Мы увидели белую машину, с красной линией и знаком красного креста на капоте.
– Это скорая
Скорая подъехала к саду, и водитель вышел что бы отпереть ворота, в это время две женщины в белых халатах быстро направились к нам. Они мгновенно заметили бедолагу на крыльце. Пока одна из них осматривала и слушала его сердце через стетоскоп другая готовила шприц что бы сделать укол.
– Дети, что он делал? – спросила врач и разглядывала нас ожидая кто же ей ответит, все молчали.
– Он пил из той бутылки и уснул, – быстро ответил я и врач сразу схватила бутылку, которая скатилась под крыльцо. Она взяла её и медленно поднесла неблизко к носу.
– Боже, пахнет как ацетон.
Второй врач в это время сделала укол и ждала реакции. Подъехала машина, мужчина с большим животом лениво подошел к нам.
– Что тут за собрание детей, этот детский сад давно закрыт, – с улыбкой сказал он и взяв бутылку у врача поднес к своему носу, – более смердящего запаха быть не может. После этого пойла не понятно как эти самоубийцы вообще могут очнуться.
– Забираем его, будем реанимировать! – сказала самая взрослая женщина, бедолагу погрузили на носилки и закатили в салон машины захлопнув двери. Мы видели сквозь небольшое окно как они суетятся и прикладывают к его груди дефибриллятор. Конечно, мы не знали тогда, что это и зачем они делают всё это. Машина быстро уехала, и мы остались в саду в полной дезориентации.
– Зачем они его увезли? Когда мой отец не может меня разбудить он обливает меня холодной водой из кружки, и я подрываюсь как сумасшедший, почему они не сделали так же? – сказал Родион. Родион был самым мелким уз нас, не по возрасту, а по массе стела. Он любил всякие безделушки, стеклянные разноцветные банки, пачки от сигарет, крышки от бутылок, он таскал их домой. Мы интересовались зачем ему это, а он всегда переводил тему. Мы считали его чудаком, но он был искренним, всегда спокойным и рассудительным, а когда мы играли в лапту лучше всех вышибал мяч и бежал как гепард.
– У взрослых всё по-другому, – ответил Альберт, и мы все задумались, это был вполне философский ответ.
Пробыв немного в саду, мы стали расходиться по домам. Возле своего дома я увидел толпу людей, ту самую скорую и темный небольшой грузовик с натянутым синим дырявым брезентом. Грузовик стоял через дорогу так как у подъезда, где стояла скорая не было места для его парковки. Проходя мимо, я увидел плачущую девочку лет шестнадцати, она была симпатичной блондинкой и её грустное заплаканное лицо не делало её не привлекательнее.
– Допился. Еще один в коме лежит в
Я не понимал в чем дело и направился домой. И тут перед моими глазами того бедолагу выносят на носилках и перекладывают в старое покрывало и несут передо мной в грузовик через дорогу, внезапно выпавшая из-под покрывала его рука ползет по земле подобно кукольной сделанной из резины. За ним идет та девочка блондинка видимо его дочь, про которую он говорил, хныкая и пряча руками глаза.
Тут меня осенило! Он умер. Он умирал на крыльце, а мы этого не понимая пытались его разбудить. Мы смеялись, а он умирал. От осознания этого мне стало так мерзко внутри. Я быстро развернулся и пошел прочь, мне хотелось убежать в даль и забыть это как страшный сон.
Как мы могли не заподозрить что-то неладное? Как мы не увидели, что его губы бледнеют? Кто мы после этого?! Кто я после этого?! Эти слова кружились в голове и не находили ответа, во мне было лишь чувство жуткой виновности, мне казалось, что это я его убил.
Я сел в беседке возле реки, наблюдая как тихо бежит вода и осознавая, как легко можно умереть, как быстротечна жизнь и как страшно умереть, так и не вырастив, и не познав какого это, быть взрослым.
Когда мы растем мы хотим скорее стать взрослыми, а когда вырастаем снова хотим вернутся в детство, жизнь – это сплошной парадокс. Не спешите взрослеть, это ловушка и выход только один – смерть.
Ко мне подбежала собака и виляя хвостом положила голову мне на колено, я вспомнил что у меня с собой еда.
– Держи друг, подкрепись.
Наблюдая как собака быстро поедает еду, предназначенную для того бедолаги на душе, стало легче, будто с едой пропадали его предсмертные стоны перед моими глазами. В тот день я видел смерть, я буквально наблюдал, как она наступает, но как не странно она не была для меня страшной, она стала для меня простой и естественной, это как уснуть и не проснуться.
Многие люди не замечают, как умирают живя, они копят материальное, не ценят то, что имеют, всегда желают больше, жалуясь, как не справедлива жизнь, власть, начальство, иногда радуясь безделушкам вовсе им не нужным, для таких смерти больше нет, они, итак, мертвы.
Почти каждый день мы разжигали костер, двор у нас был большой и на возвышенности в промежутке между небольшими склонами было удобное для этого место. Каждый вечер собиралась толпа детей со всего района которая наблюдала за костром. Языки пламени завораживают, под них мы чувствовали полную безмятежность. Часто Альберт выносил бинокль, и мы всматривались в окна, шпионя за людьми, пытаясь увидеть занавесу тайн, которые скрывают люди находясь дома. Ничего интересно мы не замечали, банальные времяпровождение у телевизоров, за компами, движения на кухне. Но смотря в ночное небо, мы наблюдали за звёздами и задумывались какого там, в космосе. Часто жильцы дома кричали на нас из своих окон, когда ветер заносил запах костра в их квартиры, некоторые и вовсе молча выходили с ведром воды и тушили костер. Нас их порывы конечно не останавливали, и мы на следующий день разжигали костер вновь.