Дух
Шрифт:
Наконец меня завели в кабинет, заставленный старыми столами, похожими на школьные парты. За одним из них сидел офицер. Полный, с большой блестящей лысиной. Блеснув очками в золотой оправе, он с любопытством уставился на меня.
Один из моих конвойных доложился. Офицер вздохнул, потом цокнул языком и указал на стул напротив.
— Волков Андрей Владимирович, — задумчиво произнёс он, проглядывая какие-то бумаги на столе. — Присаживайтесь.
Я посмотрел на конвойных, потом двинулся вперёд. Кое-как разместился на краешке стула —
Какое-то время было тихо. Офицер скрипел ручкой по бумагам. Конвойные застыли на месте.
Потом лысый поднял голову, посмотрел сначала на меня, потом на тех, кто меня привёл.
— Почему наручники не сняли? — спросил он.
— Так ведь… — начал было отвечать один из конвойных, но лысый его перебил.
— Как, по-вашему, дактилоскопию делать? И как он протокол подписывать будет? — спросил он.
— Он по категории особо опасен, так…
Лысый посмотрел мне в глаза.
— Буянить будешь? — спросил он.
Я отрицательно мотнул головой.
— И правильно. Потому что бесполезно, — сказал он, и снова обратился к конвойным: — Наручники снять! Ждать в караулке, я вызову.
Я встал. Щёлкнул замок. Я потёр затёкшие запястья. Потом за моей спиной хлопнула дверь.
— Присаживайтесь, — повторил лысый, снова указывая на стул.
Я снова опустился, в этот раз устроившись более комфортно.
— Волков Андрей Владимирович… да? — спросил он.
— Да, — кивнул я.
— Дата рождения?
— Седьмое января восемьдесят седьмого, — ответил я.
— Прописаны?
Я немного помялся.
— Прописаны? — повторил лысый, снова взглянув на меня.
— Постоянная регистрация отсутствует. Временная — Одинцовский округ, посёлок Жаворонки, улица Советская тридцать девять, — ответил я.
Следователь (видимо, это был именно он) вздохнул.
— Как же вы, Андрей Владимирович, докатились до жизни такой? — участливо спросил он.
Я чувствовал оттенки фальшивого участия в его голосе, но почему-то всё равно ощутил к нему что-то вроде симпатии. Может, не так уж страшно всё будет, а?
— Да вот… — я пожал плечами, — жизнь есть жизнь…
— Ясно, ясно. — Он снова начал скрипеть ручкой по бумаге.
Так прошло ещё несколько минут. Наконец, он оторвался от письма.
— Так с какого года, говорите, участвуете в террористической деятельности? — нейтральным голосом, будто интересовался, где находится мясной отдел в магазине, спросил он.
У меня внутри всё похолодело.
— Я не участвую в террористической деятельности, — ответил я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Не участвуете? — улыбнулся следователь. — Ну а как же вот это?
Он достал смартфон, повернул его экраном ко мне и продемонстрировал то, что я уже видел — как я укладываю пацана на асфальт. Ролик оказался обрезан; в начале не было видно, как пацан с угрозами надвигается на меня.
— Спецнавыки. Выучка.
Чувствуя, как стынет кровь в жилах, я уже понимал, что предстоящая ночь будет долгой.
Глава 2
Для начала обошлось без рукоприкладства. Всего лишь давили морально, заставляя подписать документы. И умело так давили, со знанием психологии. Не будь я в прошлом неудачно женат — наверняка поддался бы.
На ночь меня закрыли в одиночке. Не уверен, что так можно поступать с только что задержанными, без решения суда и всего такого. Но протестовать не было ни сил, ни желания. Хотелось поскорее свернуться на какой-нибудь горизонтальной поверхности и хоть на время забыться.
Конвойные толкнули меня в камеру и, не сказав ни слова, с лязгом и грохотом заперли за мной дверь.
Тут было темно. Лишь под потолком лунный свет серебрил крохотное окошко с решёткой. Воняло застарелой мочой и немного хлоркой.
Усиленно моргая, чтобы глаза быстрее адаптировались к темноте, я медленно, наощупь, пошёл вдоль шершавой стены, пока не упёрся в металлическую конструкцию, отдалённо напоминающую кровать. На решётчатое ложе были накинуты какие-то влажные тряпки, от которых несло мокрой шерстью и плесенью. Сдвинув их в сторону, я попытался устроиться так, чтобы можно было поспать. Тщетно. Прутья решётчатого ложа больно впивались в рёбра.
А ещё здесь было прохладно. Зябко поёжившись, я ещё раз потрогал воняющие шерстью тряпки, но тут же одёрнул руку. Показалось, что там что-то шевелится.
Теоретически можно было бы устроиться на голом полу — но тогда легко можно застудить почки. Они у меня и без того слабые… что же остаётся?
Немного повозившись, я смог устроиться сидя на «кровати», прижавшись к металлической спинке, опустив руки на колени и положив на них голову. Не слишком удобно — но можно хоть как-то подремать.
Стоило только немного расслабиться, как в голову полезли непрошенные мысли. Жизнь и без того меня не слишком баловала — а тут за день такой резкий поворот. И на ровном месте ведь! Если б я разминулся с той «Феррари» на полминуты, сейчас сидел бы спокойно перед телеком, включил бы сериальчик после тёплого душа…
И как вообще так получилось, что я сорвался? Никогда ведь не страдал неконтролируемыми вспышками гнева. «Дошёл до ручки, — грустно подумал я. — Крыша протекла». Говорят, у сумасшедших силы удесятеряются, когда они впадают в буйство. Видимо, что-то похожее случилось и со мной. Жаль только никаким смягчающим обстоятельством это не будет… нет, можно, конечно, будет давить на жалость, извиняться… а что ещё остаётся? Но уже понятно — не сработает.