Духи заснеженных равнин
Шрифт:
– Странные у тебя мечты. Но это неплохо. Хорошо мечтать. А то так вся жизнь в порядке и пройдёт. А вот я о море и не мечтаю. Мне бы оленинки жареной с картошечкой. Или супчику б какого похлебать. Супец-то повкуснее моря будет. Правда ведь?
– Правда, - согласился путник.
– Дядя, а до моря отсюда далеко?
– вдруг подала голос девчушка.
– Не знаю. Из моих мест до моря никто не дохаживал. Да и здесь о нём только из сказок знают. Так что далеко, наверное.
– А сколько ты уже идёшь, дяденька?
– Тоже неведомо. Может, что год, а может и больше. Зима ведь - она
– А откуда знаешь, что море есть? Раз уже столько шагаешь, а его всё нет нигде.
– Ну, скажем так, есть у меня пара знакомых, которым точно ведомо, где оно плещется...
– А-та-та-та-та-та-та, - вот такой вот замечательной тирадой прервал их старичок.
– Не приставай к человеку, малявка. От твоего жужжания даже у глухого голова лопнет. Запомни: крикун беду кличет. Так что помалкивай. Лучше тряпочки возьми, поиграйся.
Ребёнок замолчал, обиделся. А дед лишь ухмылялся. Надолго ли? Детская обида - она как пёрышко. Дунет ветер и унесёт. А там уже снова щебетать станет - не уймёшь. Но хотя бы пара минут в тишине не помешают.
Но внучка подала голос много раньше, чем рассчитывал старик. И на то была причина.
– Деда, волки, - сказала она коротко.
Из чащи на людей смотрело множество голодных глаз. Сверкающие в ночи они впивались под самую кожу, снимая с неё слой за слоем в поисках мяса.
Дед до крови стегнул коня и тот припустил во весь опор. Как бы ни были быстры волки, но надежда оторваться от них теплилась в его груди. Волки были не менее голодны, чем люди и, наверное, уже порядком подустали от безуспешной ночной охоты. Лошадь же была добра, сильна и хорошо накормлена. Сил у неё тоже пока хватало. Дед не зря придерживал скотину всё это время. Ощутив свободу, она рванула вперёд, что было мочи.
С обеих сторон замелькали сосны и ели. Прежде чем стая запоздало кинулась в погоню, повозка успела оторваться от них на приличное расстояние..
Лошадь бежала быстро, как только могла, вкладывая в эту гонку не столько силу мышц, сколько саму жизнь. Но волки и не думали отставать. Им тоже было, что терять. Их жизнь и жизнь их приплода зависела от успеха этой охоты.
С обеих сторон приближались к телеге звери, постепенно зажимая беглецов в тиски.
Заметив это, дед ловким движением руки закинул внучку в телегу и прокричал:
– Эй, мореход, хватай рогатину! Будешь отбиваться! А я править буду.
Тень раздражения пробежала по лицу мужчины. Защищать себя он привык - это было довольно легко. Но сейчас старик практически отдавал ему на сохранение свою жизнь и жизнь внучки. Для путника это было в тягость.
Отпихнув девчонку в сторону, он схватил рогатину и крепко сжал в руках. Перспектива сражаться с волками, конечно, не радовала. Но и смерть не входила в его планы.
Перехватив своё оружие поудобней, он начал тыкать им в приближавшихся к телеге волков. По морде, по лапам, под рёбра. Он бил их всюду, куда только мог достать. Волки рычали, пытались ухватиться зубами за рогатину, ловко отпрыгивали из-под удара. И ни на толику не замедляли бега.
Этих усталых серых странников гнал вперёд голод. Что им
– А ну, ретивая, скачи так, чтоб искры из-под копыт выбивались!
– кричал старик-доживала лошади. И лошадь скакала. Задыхалась, исходила потом, но скакала.
Странные то были волки. Умный зверь, не задумываясь, бросился бы на лошадь. И не потому, что в ней было больше мяса, а потому, что падёт лошадь - умрут и те, кого она везла. Странник знал, что волк - животное умное. Так почему же ни один из них ещё не догадался вцепиться лошади в бочину и повалить её на землю? Определенно, на уме стаи было что-то совсем иное.
В это время один из волков, вложив всю свою оставшуюся силу в последний прыжок, повис на краю телеги. Острые зубы клацнули прямо у Дары над головой. Девочка взвизгнула и закрыла лицо руками.
К счастью, волк настолько ослаб, что даже не смог втащить своё исхудавшее тело в телегу. Его лапы лишь беспомощно заскребли по дереву. Серый представлял собой жалкое зрелище, и мужчина легко скинул его с телеги. Волк со скулежом покатился по снегу и исчез где-то вдали. Видимо, у него даже не осталось сил, чтобы встать.
Пока путник переводил дыхание, некто тяжёлый взобрался в телегу с другой стороны. Да так, что та аж накренилась. "Ох и настырные эти волки!" - пронеслось в голове мужчины, пока он оборачивался. А когда обернулся - обомлел.
Матёрый волк по-человечьи сидел на корточках на самом краю телеги. Но нет. Не волк. Существо, нацепившее на себя волчью шкуру. Огромные мускулистые руки и ноги, покрытые шерстью, были почти похожи на человечьи. Но вот зубы во рту у существа были отнюдь не как у людей. То были волчьи клыки. Так что то был и не волк и не человек, а что-то между. А может и нечто совсем иное.
Девчонка перешла на визг. Почему-то в первую очередь мужчине захотелось врезать ей, а не чудовищу. Но он сдержался и направил рогатину на существо, мало надеясь, что обычной палки будет достаточно, чтобы его поразить. Существо думало так же. Оно расхохоталось в ответ страшным хохотом и спрыгнуло с телеги.
Мужчина выглянул за борт. Странное создание бежало рядом с повозкой. На четвереньках, не уступая по скорости волкам. Другие волки его не трогали. Даже не так. Другие волки окружили существо так, что к нему стало не подобраться, будто бы защищая его. Кажется, оно было у них вожаком.
– Да, теперь всё понятно, - услышала Дара сухой голос их попутчика.
– Что ж, покуражились и будет.
Затем он отбросил рогатину в сторону и присел. Волки, телеги, ночная погоня - всё это перестало его интересовать. Он сидел тихо, не шевелясь. Лишь бормотал что-то себе под нос.
Дара хотела приблизиться и послушать, но что-то подсказывало ей, что сейчас лучше держаться от мужчины подальше.
Внезапно бормотание прекратилось. Мужчина откинул голову назад, тяжело задышал. В тот же миг хомут затрещал и раскололся надвое. Порвались поводья. И лошадь, свободная от оков, унеслась прочь. Никто из волков даже не подумал о том, чтобы её преследовать.