Духовник царской семьи. Архиепископ Феофан Полтавский, Новый Затворник (1873-1940)
Шрифт:
Часто владыка Феофан вспоминал, как он служил Божественные литургии во дворце. Как Государыня с Царственными Дочерьми пела на клиросе. Пение это было всегда молитвенное, сосредоточенное.
Владыка говорил: «С каким возвышенным, святым благоговением они пели и как читали во время этой службы! Во всем этом был подлинный, высокий, чисто монастырский дух. А с каким трепетом, с какими светлыми слезами приступали они ко Святой Чаше!..»
Цесаревич Алексей Николаевич
Вспоминал владыка Феофан благочестие, веру самого Государя: «Каждый будний день Государь всегда начинал с молитвы в храме. Точно в восемь часов утра он входил во дворцовый храм. К этому моменту служащий священник уже предварительно совершал проскомидию и прочитывал часы. Со входом Царя священник делал возглас: “Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков”. И точно в девять часов Литургия кончалась. При этом надо заметить, что не было каких-либо пропусков, сокращений. И не было впечатления, что священник или хор торопились.
Секрет был в том, что совершенно не было никаких пауз.
Это и
Государь всегда молился очень усердно. Каждое прошение ектеньи, каждая молитва находили живой отклик в его душе.
После богослужения начинался трудовой день Государя.
Спустя несколько месяцев после высочайшей аудиенции у Государыни по поводу Григория Распутина архиепископ Феофан был переведен на Астраханскую кафедру. Распространились слухи о том, что Императрица была рассержена на Владыку и потому сразу удалила его из Крыма. Но владыка Феофан был назначен епископом Астраханским 25 июня 1912 года, спустя более чем полгода после его встречи с Императрицей Александрой Феодоровной. Государь сам записал в своем дневнике о том, что принял Владыку спустя три дня после Пасхи, 28 марта/10 апреля 1912 года, во дворце в Ливадии: «Принял епископа Феофана в 12 часов».
Здесь, в Астрахани, в местности с резким континентальным климатом, с очень жарким летом и очень холодной зимой, Владыка получил сильно изнуряющую его малярию. Приступ начинался почти мгновенно, и если Владыка был на богослужении в соборе, он прятался в угол и часто терял даже сознание. Служба продолжалась, кризис проходил, и сознание возвращалось. Приступы бывали настолько сильными, что после он едва мог двигаться. Обострилась и давнишняя болезнь горла, начался туберкулез горла.
В Астрахани произошел громкий случай со Святителем Христовым, слабым по телу, но сильным по духу веры. В день тезоименитства Государя Императора Николая Александровича Преосвященный Феофан, епископ Астраханский, вышел с духовенством для молебна о здравии Государя Императора на середину кафедрального собора. Но впереди Архиерея, ближе к алтарю, стоял какой-то, судя по одежде, магометанин, как выяснилось позже, консул Персии, в пышном наряде, с орденами и саблей, с тюрбаном на голове. Архиерей, бледный, немощный и больной, через диакона попросил консула отойти в сторону или встать вместе с официальными лицами, с генералитетом за кафедрой Архиерея. Консул остался на месте и ничего не ответил на просьбу Архиерея. Архиерей, подождав несколько минут, послал настоятеля собора с просьбой не стоять между алтарем и Архиереем с духовенством, отойти в сторону.
Консул ни с места. Архиерей ждет, не начинает официального молебна. А в соборе собрано все начальство губернии и города, все военные в парадной форме. На площади перед собором солдаты, выстроенные на парад.
Снова подходят к консулу и просят его отойти в сторону и не стоять между духовенством и алтарем, тем более в таком демонстративном наряде. Вместо ответа консул показывает на часы, а затем разъяренно говорит: «Передайте вашему Архиерею, что уже давно пора начать молебен, как и указано в официальном расписании, молебен о благоденствии Государя Императора. За задержку он, ваш Архиерей, за свое упрямство будет отвечать. На целых полчаса задержал молебен!»
Когда епископу Феофану сообщили ответ консула, он попросил передать ему: «Задерживаете молебен Вы, а не я. И пока Вы не отойдете в сторону, молебен не будет начат». И после того, как слова Преосвященного Владыки были переданы консулу, тот демонстративно покинул собор, сверкая глазами и бормоча угрозы Архиерею. Как только он сошел со своего места, Архиерей слабым, болезненным голосом тихо произнес: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков!» Все молящиеся вздохнули с облегчением. Молебен начался, хор запел.
А персидский консул в ту пору был очень влиятельным при дворе лицом. Политический курс тогда был на сближение с Персией.
И угроза его оправдалась. Он сразу же послал возмущенный донос на «дерзкого Архиерея, который сорвал молебен о благоденствии Государя Императора». Персидский дипломат не постеснялся изобразить поступок Преосвященного Феофана в самых черных красках, как сознательную политическую демонстрацию «ссыльного Архиерея». А немощный и больной епископ Феофан предал себя всецело в руки Божии и ждал царского гнева. Но вышло наоборот.
Государь и Государыня на случившемся убедились, что епископ Феофан действует невзирая на лица человеческие, так, как велел ему священный долг православного Архиерея.
Вскоре Преосвященный Феофан был переведен из Астрахани в Полтаву с повышением в звании: Архиепископом Полтавским и Переяславским.
Но до этого, в ожидании грозы из столицы, владыка Феофан сподобился благодатного видения за Всенощным бдением в храме.
Позже он вспоминал: «Такая скорбь была на сердце по поводу доноса персидского консула, а я – такой больной… И как-то, находясь на службе в соборе, я увидел на Горнем месте в древних блестящих доспехах святого великомученика Феодора Стратилата… О, Господи!
Да какая же это была для меня радость! Как это поддержало меня! Вся печаль моя, немощь телесная вмиг исчезли. Я понял, что Господь одобряет мое стояние за Его Святую Истину и поэтому и послал мне, немощному, такого дивного в мужестве Великомученика… О, как меня все это ободрило и возвеселило!»
По поводу того, что произошло в Астрахани
Когда Архиерей прибыл на вокзал и вошел в поезд, то у паствы, из любви к нему, сам собою получился отчаянный шаг: плачущий народ лег на рельсы и этим пытался воспрепятствовать отъезду. Люди лежали долго, пока не удалось призвать их к порядку.
Ясно было, что за этим переводом стояло Царское благословение епископу Феофану в связи с его исповеднической твердостью.
С неутешным плачем проводили христиане Астрахани своего Архиерея, подлинного Святителя Христова.На Полтавской кафедре
Очень печальным было первое впечатление новоназначенного в Полтаву Архипастыря. Кафедральный собор при богослужениях был пуст. И Архипастырь обращается с усердной молитвой к Господу Богу, дабы Господь возбудил в его новой пастве ревность духовную, возжег в душах жажду покаяния.
И молитва Владыки была услышана. Храм наполнялся молящимися с каждым днем все больше. Молитвенная сосредоточенность Архиерея передалась духовенству. Народ сразу почувствовал это, люди стали усердно молиться. Огромное впечатление производили на верующих тихие проповеди Владыки, сказанные в пророческом духе, но не от себя, а от лица угодников Божиих, предвозвещавших о страшных событиях в России и в мире, которые наступят очень скоро. Слова владыки Феофана действовали, подобно ударам грома. Богослужения в Успенском кафедральном соборе в Полтаве преобразились.
Полтава
Здесь интересно сделать небольшое отступление, чтобы рассказать о том, как молился Владыка. Он тайные молитвы при богослужении читал невероятно быстро. На этой способности сказывался, видимо, навык непрестанной молитвы, совершаемой тайно в душе. Сослужащие священники не успевали прочесть тех же молитв, а Владыка уже давал знак следующего за молитвой возгласа. Особенно это выявлялось в первой части Литургии, в Литургическом каноне, где все молитвы и возгласы представляют собою единое целое. При этом Владыка бывал крайне напряжен и сосредоточен. Углубившись в молитву, он, видимо, не замечал времени, прочитывал тайные молитвы неимоверно быстро, как бы «одним вздохом», поскольку читал не столько слова, сколько мысль молитвы.
Главное внимание владыка Феофан обратил на архиерейский хор. Он подыскал особого регента, с детских лет певшего в хоре и понимавшего, каким должно быть церковное пение. Это был священник Виктор Клемент, который организовал архиерейский хор в пятьдесят человек, из тридцати мальчиков и двадцати взрослых. Помощником регента был диакон Никита Милодан, с исключительным по благолепию высоким тенором.
Но кроме архиерейского соборного хора, был еще иной, малый архиерейский хор, певший ежедневно в храме архиерейского дома, в Крестовой церкви. Этот хор состоял из семи человек, трех мальчиков, все – альты, и четырех взрослых. В этом храме службы совершались по монастырскому уставу. Владыка Феофан непременно присутствовал на службах, кроме воскресных и праздничных дней, когда он был в кафедральном соборе. В домовой церкви, как и в соборе, всегда было много молящихся.
Владыка Феофан обратил особое внимание на подготовку хористов. Для этого в епархии было организовано Певческое училище, в котором учились правильно, церковно петь с детского возраста. Ученики жили при архиерейском доме и были на полном обеспечении епархии. Общие науки они проходили по программе средних школ, но основное внимание уделялось церковному пению. Певчие обязаны были знать наизусть слова песнопения. Каждый закончивший училище прежде всего усваивал себе строгий вкус к выбору песнопений, а кроме того, получал запас знаний и практику управления хором. Детские голоса Полтавы считались лучшими в России.
Созданный владыкой Феофаном хор со временем стал выдающимся. И не только по технике пения – он доносил до молящегося истинный молитвенный дух Святой Церкви, а не «церковную музыку» по западному образцу Все богослужение приобретало характер умилительно-молитвенный.
Архиерейский хор давал духовные концерты в некоторых городах Полтавской епархии. На одном из концертов присутствовал известный композитор. Он очень заинтересовался хором и пригласил к себе нескольких мальчиков-хористов. Когда мальчики пришли, он предложил им пропеть «в маску», ноты были без слов. Они было начали, а потом остановились, говоря, что в хоре с них не требуют обязательно знать ноты, что они поют по слуху, а мелодию и слова носят в памяти. Композитор торжествовал, потирая руки, он повторял: «Поймал, поймал!.. Мальчики не знают нот!» Композитор открыл «крупный изъян» у великолепного хора. Но смотрел он с точки зрения профессионала, артиста, а не с церковной, религиозно-аскетической.
В России народ природно-музыкальный. Простые, не знающие нот люди прекрасно поют, пользуясь врожденным слухом. Они носят пение в себе, в своей музыкальной памяти. И церковное пение, церковные мотивы хранят в себе. Все в их памяти: и слова песнопений, и мелодии. Ночью и без света они пропоют песнопения с тем же успехом, что и днем. Внимание их приковано к богослужению, они, душою молясь, поют, а когда поют – молятся. Этого трудно добиться от артиста, поющего по нотам.
Композитор тот понять этого не мог. Но в справедливости нами сказанного можно убедиться, если слушать хор артистов, исполняющих церковное пение. С точки зрения музыкальной, они исполнят песнопение точно, но зачастую – холодно, не передавая того духа молитвы, который сокрыт в церковном песнопении. И наоборот, хор, состоящий из верующих, с точки зрения нотного исполнения во многом уступит им, но он передаст главное – дух молитвы. Поэтому и упрек маэстро в том, что «мальчики-хористы прекрасного хора поют по памяти, не зная нот», для этого хора совсем ничего не значил.
Трудами нового Архиерея в короткий срок преобразился кафедральный собор с его богослужением, и паства ответила на эти заботы трогательной любовью и преданностью. Известно стало, что молитвами Владыки ко Господу совершались исцеления больных и другие благодатные знамения.