Духовник царской семьи. Архиепископ Феофан Полтавский, Новый Затворник (1873-1940)

Бэттс Ричард

На этой даче была и домовая церковь, и Владыке не было необходимости каждое воскресенье ездить в Варну, в храм Святого Афанасия Александрийского. Божественную литургию он совершал на месте. И вот однажды во время пения Херувимской над потолком храма, в необитаемом помещении, послышались ясные шаги и громкие стоны. Келейник попросил у Владыки благословения пойти проверить, кто там ходит и так стонет.

Но владыка Феофан благословения не дал, а только ответил: «Не надо. Это не будет больше повторяться».

И действительно, больше не было слышно ни таинственных хождений над храмом, ни стонов. Но если в доме стало спокойно, то вокруг дачи, в саду, неожиданно появились змеи. И владыка Феофан приписал это действию темных сил. Вот тогда-то и пришлось переезжать на другую дачу, подальше от берега моря, в местность, называемую Руми.

Внутренняя духовная жизнь владыки Феофана была тщательно скрыта им от окружающих. В этом отношении, как и во всем, он руководствовался наставлениями Святых Отцов, которые утверждают, что только тайный подвиг есть истинный подвиг и добродетель во Христе.

И потому лишь случайные свидетели могли рассказать кое-что об этой стороне его жизни.

Владыке не раз приходилось менять дачи. Хозяином одной из них был человек русский, но полный атеист.

Храм

Святителя Афанасия в Варне

Он был настроен явно враждебно к подвижническому образу жизни владыки Феофана. Тем более свидетельство такого лица имеет больший вес.

Рассказывая об Архиепископе, он вспоминал, что по ночам из комнаты Владыки доносились непонятные шумы, иногда голоса и даже крики. Все это казалось ему мистификацией самого Архиепископа, сознательным обманом жильцов дачи. Хозяин решил поймать с поличным «мистификатора». И когда в одну из ночей началось обычное «представление», он рванул дверь в комнату Владыки. Слабый крючок не выдержал, дверь распахнулась, и он влетел в комнату, делая вид, что спешит ему на помощь, но на кровати никого не оказалось. Подняв свечу над своей головою, он осмотрел всю комнату. Оказалось, что Владыка мирно спал на голом полу (в жару он никогда не спал на кровати) в одном подряснике. А это означало, что шум в комнате происходил без его участия. Хозяин, чувствуя, что попал в неловкое положение, принужден был извиниться:

– Я услышал шум у Вас в комнате и голоса и подумал, что кто-то напал на Вас, но Вы, оказывается, спали. Неужели так ничего и не слышали?!

– Нет, я крепко спал. Я ничего не слышал… Было очень жарко, и я лег на пол, – смущенно сказал Владыка.

В свою очередь смутился и хозяин. Он был озадачен происшедшим. Ему, человеку, далекому от веры в Бога, в духовный мир, эта область духовной жизни была совершенно закрыта.

Некоторое время архиепископ Феофан был в Варне на праздниках Рождества Христова и Богоявления. Он жил на квартире в доме одного болгарского инженера. Сами хозяева жили над ним. В покоях, которые временно занял Владыка, происходило нечто необычное: что-то тяжелое падало так, что содрогался весь дом, казалось, что он рушится, как при землетрясении, необъяснимые шумы, какие-то голоса, и голос Владыки, но необыкновенно сильный, на что при других условиях он не был способен, произносил моления и заклинания. Хозяева, хотя и понимали, что это значит, но в конце концов попросили передать Владыке: «Наши нервы уже не выдерживают, и мы от ужаса не можем по ночам спать. И если Владыка будет продолжать жить у нас, то мы сами сбежим из собственного дома». Сразу после Крещения владыка Феофан возвратился в Софию. Там его покои находились в отдельном коридоре, на втором этаже, где по ночам нет ни души во всем огромном здании, лишь один старик привратник, но за многими дверями и лестницами. Страхования владыки Феофана там никого не беспокоили.

Один случай страхования произошел в международном спальном вагоне скорого поезда София – Варна.

Варна. Кафедральный собор Успения Пресвятой Богородицы

В то время архиепископ Феофан ехал с Преосвященным Серафимом (Соболевым), епископом Лубенским, викарием Полтавской епархии, провести летние месяцы на берегу Черного моря. О чрезвычайном страховании этом многие слышали со слов Преосвященного Серафима, но не совсем точно. И когда в присутствии Архиепископа упомянули о том, что бес явился в образе большого кота, то владыка Феофан возразил: «Да нет, это не так. Это был совсем не кот. А явившийся был наподобие огромного тигра, с огромным выменем и множеством кормящих сосцов… Страшилище-зверь смотрел свирепыми глазами, угрожающе рычал, открывал свою пасть, и казалось, что вот-вот прыгнет на свою жертву… По-видимому, это был один из “князей”, если не сам глава темных сил. Множество сосцов на огромном вымени показывали, что у него бесчисленное множество подобных ему детенышей…» Стук колес заглушал происходившее в купе. Владыка громким голосом призывал Имя Божие. Проснувшийся епископ Серафим, по его собственному признанию, был скован ужасом. Он не мог пошевелиться. Объятый страхом, смотрел на бесновавшегося зверя и молился. Удерживаемый силой Божией, зверь-чудовище, хотя свирепел и силился прорваться, но прыгнуть не мог. И вдруг исчез в облаке искр.

А вот однажды, дело происходило в Варне, явилась какая-то незнакомка, русская, на дачу Владыки при временном его отъезде. И эта особа начала бойкий разговор, что она желает провести одну ночь в келлии Владыки. Но келейник решительно запротестовал.

– Вы думаете, я побоюсь ночевать в его комнате?! Я не из боязливых, была и под пулями! – сказала энергичная дама.

Преосвященный Серафим (Соболев)

– Пули – это одно, а здесь – совершенно другое. Здесь не то что испугаетесь, а можете от переживаний помешаться и умом… Короче говоря, ключа от комнаты Владыки я не дам и ночевать здесь не позволю.

Когда архиепископ Феофан возвратился из поездки, келейник рассказал об этой женщине и о ее просьбе. Владыка покачал головою:

– Это дьявольское искушение. И что за странная женщина?! Да разве можно вторгаться неопытным духовно в такую область? Люди не представляют себе, насколько это опасно! Она думает, что все дело в мужестве. А здесь все – помощь Божия по неотступной молитве, человек здесь, в этом случае, ничто… Можно быть уверенным, что для нее были бы роковые последствия.

В Варне, куда владыка Феофан приезжал из Софии на лето, почитатели Владыки снимали для него скромную загородную дачу в пяти километрах от города. На этой даче было всего лишь две комнаты и кухня. В первой комнате, вход в которую был с веранды, помещался сам Владыка, вторая комната оставалась пустою, а дальше была кухня, где располагались келейники Владыки, добровольно и безвозмездно принявшие на себя эту обязанность. Их было трое… Сначала они по очереди оставались ночевать на кухне, но потом стали поздно вечером, сделав все нужное для Владыки, уходить на ночь домой. Причиной этого были пугавшие их таинственные явления. Так, в пустой комнате между кухней и келлией Архиепископа раздавались вдруг чьи-то шаги, явственно слышимые, хотя там никого не было. Потом кто-то невидимый бросал

в окна дачи целые пригоршни песку или земли. Бывали и другие необъяснимые шумы. И в таких случаях из келлии владыки Феофана слышался его необыкновенно громкий для него, сильный, четко и раздельно звучащий голос: «Именем Господа нашего Иисуса Христа, Сына Бога Живаго, заклинаю тебя: отойди от меня, отойди!»

Был и такой случай.

Когда владыка Феофан уехал в Софию, келейники пришли на дачу, чтобы собрать и отвезти в город все оставшиеся вещи: кровати, столы, стулья и прочее. Во время этой уборки их окружили соседи-дачники, болгары, и с удивлением спрашивали: «Что происходило прошедшей ночью на даче у вашего Владыки?»

«У нашего Владыки ничего не могло прошлой ночью происходить. Ведь дача была пустая. Владыка еще накануне отбыл в Софию. На даче никого не оставалось, а ключи от дачи у нас! А что случилось?» – «Ну как же так? Ведь мы все свидетели, что всю эту ночь окна дачи были ярко освещены, что там какое-то веселье, что-то вроде танцев». – «Но и мы свидетели, что Владыка уехал еще накануне. И на даче вообще нет электрического освещения, да и мы после отъезда Архиепископа закрыли ставни и такими же закрытыми нашли их сегодня».

На этом разговор прервался, озадаченные соседи разошлись молча.

Прошло немало времени, и один из участников этого разговора с соседями имел возможность спросить владыку Феофана о ночном происшествии на даче по его отъезде. Владыка глубоко вздохнул и ответил: «Это – хитрость бесовская, тонкая прелесть духовная. С одной стороны, это соблазн для окружающих: “Смотрите, мол, монах и Архиепископ чем занимается? Пирует по ночам!” А с другой – самому монаху внушается высокоумие и гордое сознание: “Видишь, какой я! Даже бесы радуются моему отъезду, им свободней стало!” Но Святые Отцы предупреждают: “Не верь бесам, особенно когда они тебя хвалят”».

Где бы ни жил Владыка: в Петербурге, Крыму, Астрахани, Полтаве, в Югославии, Софии, Варне, – везде его сопровождали явления угрожающей демонской силы, и только Господь, внимая непрерывным призываниям о помощи, сохранял его. При некоторых из них он даже не пробуждался, но в сонном состоянии призывал имя Божие. Взывал он до тех пор, пока враг не удалялся. Иногда, когда противостояние продолжалось долго или было особенно сильным, он долго молился, часто и весь остаток ночи. И наутро бывал очень утомленным, до того, что келейник не мог и узнать его.

Келейник, которому привелось жить с Владыкой на даче в местности Руми, рассказывал о некоторых страхованиях. Юноша уже знал об этом из рассказов других келейников, бывших прежде с Владыкой, а также и из житий святых угодников Божиих. И потому был несколько подготовлен к тому, что привел Господь пережить.

Однажды ночью он проснулся от какого-то то ли шума, то ли крика… Но словно внезапный удар грома и свет молнии прорезал его сознание: да ведь это – страхования у Владыки! И он напряженно стал слушать.

– Уходи! У-хо-ди!.. – обращался Владыка к злобному духу, который явился ему.

Чувствовалось по интонации голоса, что Владыка страдал, его мучил явившийся дух.

И он возопил вслух во сне:

– Господи! Господи, – взывал он отрывисто, – Иисусе Христе… Сыне Божий… помилуй, помилуй мя грешного! Помоги, помоги мне… Защити меня… Господи, Господи, умоляю: помоги мне, помоги… О Господи, избавь меня, Боже!.. Господи, Господи, вся надежда только на Тебя, на Твою всемогущую помощь!..

Обращаясь к нечистому духу, говорил:

– Уходи, уходи! Зачем ты здесь?! Именем Господа Иисуса Христа, уходи!

Но явившийся упорствовал, не уходил. Тогда Владыка снова обращается ко Господу:

– Господи! Господи, я ведь немощный, бессильный, сжалься надо мною, помоги мне, защити меня… Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!

Судя по голосу и интонациям Владыки, явившийся носитель злобы и греха своим присутствием мучил и угнетал его. Носитель злобы знал это и потому противился и стоял, сколько мог, мрачный и злодышащий. А Владыка продолжал взывать ко Господу:

– Господи! Господи… Иисусе Христе… Сыне Божий… помилуй, помилуй мя грешного! Помилуй мя грешного! Помилуй грешного!.. Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат… – читал Святитель молитву. И снова обращается к мрачному и исполненному злобы духу:

– Уходи! У-хо-ди!.. Господи, повели ему… Господи, спаси меня! Господи, защити!..

И вся эта борьба у Владыки происходила во сне. Он не помнил, как он молился, а если и помнил, то смутно – какие молитвы читал, какие слова произносил. Все это происходило в тонком сне.

Келейник старался в то время тоже молиться. Но это было неимоверно трудно. Он попытался осенить себя крестным знамением. Но ему это не удалось, не было силы поднять руку. Он испугался, его охватил страх от влияния духа тьмы. Он призвал на помощь Господа, и, слава Богу, рука освободилась. Какая радость осенить себя крестным знамением, которое есть Знамя Христа Спасителя!

А в келлии Владыки все продолжалась духовная борьба. Слышались заклинания, произносимые с различными интонациями. Этих интонаций, придававших каждому слову особый смысловой оттенок, нельзя услышать в обыденной человеческой речи. А голос Владыки звучал непомерно сильно, на что он обычно неспособен из-за болезни горла.

Но наконец сила голоса стала умеренней, спала. Интонации приобрели формы, приближающиеся к обыденной речи. Наконец голоса его не стало слышно. Однако в комнате загорелся свет свечей. Видимо, страхование уже кончилось, враг-мучитель исчез, но борьба, невидимая брань продолжалась. Архиепископ читал что-то по книге. Отдыху, покою он не предавался, пребывал в молитве весь остаток ночи до самого утра.

Однажды келейник, проснувшись, услышал за дверью в келлии Владыки не один голос, а два. Один – Владыки, а другой – посторонний, да такой отвратительный, что и передать нет возможности. Этот другой голос, а возможно даже и голоса, силился подавить голос Владыки, произносивший молитвы. Но главное впечатление было то, что голос, главный между голосами, сильно картавил. От этого впечатления, как рассказывал через несколько лет об этом страховании бывший келейник, он содрогался. И временами крик голосов был такой, что голос Владыки совсем исчезал, и нельзя было понять, сколько кричавших было. А потом снова слышался «диалог»: голос Владыки и перебивающий его, отвратительный голос картавого.

Юноша усиливался молиться, это ему не очень-то удавалось, особенно во время нарочитой шумихи. Так продолжалось некоторое время. Но вдруг все голоса смолкли… И произошло нечто страшное.

До этого случая «действие» никогда не переходило из комнаты Владыки в комнату, где был келейник. А на этот раз получилось по-иному. Враг оказался в комнате келейника. Он был невидим, но духовно осязаем.

Он находился у двери, метрах в двух. Келейник, объятый ужасом, продолжал произносить молитву. А тот произнес, но без слов, угрозу. И после этого его не стало…