Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I
Шрифт:
Иисус подтверждает ответ законника: «Так делай [378] , и будешь жить» (стих 28). Иисус многозначительно повторяет ключевые слова вопроса: «что мне делать, чтобы достигнуть жизни вечной?» (Лк 10:25). Для ученого раввина повторение означает здесь подтверждение: «так делай, и будешь жить» (стих 28).
Однако диалог на этом не заканчивается. Дальше следует второй цикл. Ведь Иисус поставил два контрвопроса: «какой текст Писания является здесь главным?» и «как ты его истолковываешь?» (стих 26). На первый вопрос ответ
378
Синодальный перевод — «поступай». — Прим. пер.
дан, на второй — нет: «как читаешь?» (стих 26), то есть «как следует
Кто мой ближний?
Законник хочет глубже вникнуть в тексты, которые он сам процитировал. Он ищет истолкования (стих 26). Такое истолкование часто начинается с того, что выбирается ключевое слово, составляющее проблему: «кто мой ближний?» Знаток Писания также мог бы спросить: «а кто такой Бог?» или «что значит любить?» Но он выбрал слово «ближний». Означает ли слово «ближний» соплеменника? Соседа? Единоверца? На этот вопрос Иисус ответа не дает, но ставит контрвопрос (стих 26), которому предшествует рассказ, состоящий из пяти кратких сцен.
Сцена 1. Человек (не называемый по имени) идет из Иерусалима в Иерихон. Иерусалим — это место святыни и богослужения. Вероятно, предполагается, что путник — человек благочестивый: он идет из Иерусалима, святого города. Этот путник попадает в руки разбойников, которые все у него отнимают, жестоко с ним обходятся и оставляют его полумертвого. Разбойники уходят, словно ничего и не произошло.
Сцена 2. Случайно той же дорогой из Иерусалима в Иерихон идет священник. Возможно, как и тот путник, он присутствовал в Храме на богослужении и теперь идет домой. Во всяком случае, он идет той же дорогой. Этим рассказчик как бы проводит параллель между путником и священником. Как разбойники внезапно застигли путника, так и священник внезапно застигает его полумертвого. Он видит, как тот лежит, но проходит мимо по другой стороне дороги. Глагол «идти» употреблен так, что священник уподобляется разбойникам: они «ушли», и он «ушел». Священник обходит полумертвого путника и идет дальше. У него нет никакого священнического оправдания (что нельзя прикасаться к трупу): ведь полумертвый путник еще жив. После священника на то же место приходит левит. Он тоже служитель Храма. Он руководит хором и преподает людям Тору. Его «контакт» с полумертвым путником и то, как он уходит прочь, описываются теми же словами, что и в случае священника: «Левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо» (стих 32). Язвительное созвучие.
Сцена 3. Теперь мимо идет самарянин, для которого местом обитания Бога был не Храм в Иерусалиме, а святилище в Самарии. Так же, как путник, священник и левит, он находится в пути. Так же, как священник и левит, он встречает полумертвого человека. Точный параллелизм между священником, левитом и самарянином делает разницу еще более резкой: «самарянин же… увидев его, сжалился» (стих 33). Полумертвый человек вызывает у самарянина сострадание. Движимый сердцем, самарянин подходит к путнику. Он не ушел, как разбойники (стих 30), не прошел мимо по другой стороне, как священник и левит (стихи 31 и 32), а, «подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино» (стих 34). Его поведение ясно: движимый сочувствием, он заботится о полумертвом человеке и облегчает его страдания.
Сцена 4. Самарянин нашел полумертвого путника между Иерусалимом и Иерихоном, в месте, где не было гостиницы. Здесь было невозможно ухаживать за больным. Поэтому самарянин сажает раненого путника на своего осла (или лошадь) и везет его в ближайшую гостиницу, чтобы обеспечить ему уход. Очевидно, самарянин был не из бедных, раз у него было животное для езды верхом (осел или лошадь). Он повез полумертвого путника на своем собственном осле (или лошади). Поскольку животное — собственность сама- рянина, оно безропотно принимает на свою спину полумертвого путника. Для милосердия недостаточно посочувствовать и оказать первую помощь тому, кто попал в беду. Требуется дальнейшая забота. И тут применение собственности играет существенную роль.
Сцена 5. Этот день, а может, и часть ночи, самарянин заботится о смертельно больном человеке. Но с наступлением следующего дня он передает больного хозяину гостиницы со словами: «Позаботься о нем» (стих 35). За эту заботу самарянин
Рассказ о милосердном самарянине — это развернутое введение к тому контрвопросу, который Иисус ставит перед законоучителем (стих 36) в ответ на его вопрос: «кто мой ближний?» (стих 29). Контрвопрос Иисуса звучит так: «Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?» (стих 36). Этим контрвопросом вопрос законника полностью переворачивается. Первоначальный вопрос был направлен вовне, и смысл его был такой: «Кто для меня ближний, а кто — нет?» Этот первый вопрос спрашивал о ближнем как о ком-то для меня внешнем: кто в точности подпадает под категорию «ближний»? Мои соседи, мои родственники, мои соплеменники, мои единоверцы? Как мне следует истолковывать понятие «ближний» (стих 26)? Контрвопрос Иисуса переворачивает направление первоначального вопроса. Вопрос уже не «кто мой ближний?», но «чьим ближним являюсь я сам?» Который из этих троих людей позволил себе сделаться «ближним»?
Законоучитель отвечает: «оказавший ему (полумертвому путнику) милость» (стих 37). Здесь вновь появляется ключевое понятие «действия», которым завершился первый цикл диалога (стихи 25 и 28). «Оказание милости» — это содержание всего рассказа, начиная с момента, когда самарянин почувствовал сострадание (стих 33), и до передачи путника хозяину гостиницы (стих 35); здесь фигурируют собственное животное для езды верхом и хозяин гостиницы.
897 См.: P. Moyaert, De mateloosheid van het Christendom, Nijmegen, 1998, 15–96.
Иисус подтверждает ответ знатока Торы: «Иди и действуй так же» (так у автора. — Прим. пер.). «Действие» опять выступает как ключевое слово, но теперь оно — последнее: иди и действуй так, как действовал добрый (милосердный) самарянин. Глагол «идти» (gaan) вызывает в памяти начало всей истории, когда разбойники «ушли» (стих 30), священник и левит «прошли мимо» (стихи 31–32), а самарянин «подошел» к путнику: «иди и действуй так же» (стих 37).
Милосердный уход
Мы склонны определять себя и других в терминах свойств, способностей и особых действий. Начнем с последней категории: чтобы по-настоящему быть человеком, нужно уметь мыслить о себе, уметь быть самостоятельным и в определенной мере хорошо себя чувствовать. Что касается способностей, то решающие из них — это память, воля и понимание. Если эти способности утрачены или неразвиты, то ты уже не человек. Что касается свойств, речь должна идти об определенных физических и психических качествах, к которым в последнее время добавилось духовное измерение. Хотя это духовное расширение человеческого образа как таковое можно рассматривать как важный вклад в сферу заботы о здоровье, для определения человека его недостаточно. Оно может быть даже вредным для больного человека, если по этому критерию измерять его человеческое бытие.
Больной как образ Бога
В христианской духовности человек определяется как живущий под взглядом Бога и находящийся в творческой связи с Богом. Этот факт есть приглашение человека к тому, чтобы впитывать в себя свойства Бога и силой Божьей преображаться в любви. Даже если человек не может или не хочет отвечать на это приглашение, Бог остается в творческой связи с ним. Венсан де Поль постоянно напоминал своим Сестрам, что больной — это образ Бога. Это божественное происхождение больного должно вызывать уважение к нему: «Вы должны чаще размышлять о том факте, что важнейшая ваша задача, то, чего ждет от вас Бог, — с великой заботой служить бедным, которые являются нашими господами. О да, мои сестры, они — наши господа» [379] .
379
Vincent de Paul, Correspondance, entretiens, documents IX, ed. P. Coste, Paris, 1920–1925, 119.