Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I
Шрифт:
Как было сказано выше, праксис использует простые слова (основные слова, фундаментальные категории, корневые метафоры), посредством которых он указывает на основную реальность и напоминает о ней. Чем точнее эти основные слова раскрывают действительность, тем больше мы убеждаемся в том, что реальность действительно такова. Сфера духовности также обладает своими основными словами. Несомненно, что, прежде всего, это — слово «духовность». Еще несколько десятилетий тому назад это слово имело ограниченное применение в рамках сравнительно небольшой группы людей. В настоящее время его семантический диапазон в значительной степени выходит далеко за рамки конкретной группы. По сравнению с ним такие слова, как «благочестие» и «набожность», звучат тускло. Возможно, что только слово «мистицизм» может несколько приблизиться к той высоте, которую приобрело слово «духовность» за последние 50 лет. Из этого примера видно, что дискуссии относительно сферы духовности (введения, руководства, передовые статьи, антологии) зачастую начинаются с более или менее краткого обсуждения слова «духовность». Посредством таких этимологических вступлений авторы хотят не просто передать информацию, а выявить с ее помощью —
1048
Е. Cousins, Preface to the Series, в Jewish Spirituality. From the Bible to the Middle Ages (WS 13), London, 1986, xii. Дальнейший анализ этого суждения см. во Введении к нашему исследованию.
1049
Ibid., xii.*Греч., букв, «ум, разум». — Прим. ред.
1050
M. Heidegger, Sein und Zeit, Tubingen, 1972, 148–160 (рус. издание — М. Хайдеггер, Бытие и время, Харьков, 2003. — Прим. ред.).5 Ibid., 158.
Такое положение дел требует критического комментария. «Духовность» — это не единственное основное слово, которое праксис использует для объяснения своего оригинального понимания рассматриваемой сферы. Есть еще и другие основные слова, посредством которых в другие времена и в других культурах разъяснялось понимание действительности. Было время, когда такие термины, как хасидизм, медитация, каббала, аскетизм, мистицизм, совершенство, набожность и благочестие, имели такую же возвышенную силу, какую сегодня имеет для нас слово «духовность». Нам также стоит взглянуть на реальность с помощью этих основных слов, так как они раскрывают свою точку зрения на сферу духовности. Сначала мы рассмотрим несколько основных слов из Писания: набожность, святость, милосердие, совершенство. Они объясняют феномен, именуемый «духовностью», в том виде, в каком мы встречаем его в иудаизме, христианстве и исламе. В то же время они [эти основные слова] столь фундаментальны, что самоочевидно вызывают параллели в других духовных традициях. Затем мы рассмотрим термины, которые использовались в эллинистическом мире при осмыслении им сферы опыта, который мы называем «духовностью»: гносис, созерцание, аскетизм, благочестие и набожность. Здесь мы также отмечаем параллели с другими духовными традициями. Наконец, мы рассмотрим выражения, объясняющие феномен духовности в контексте западной культуры: каббала, мистицизм, внутренняя жизнь и духовность.
1.1 Основные слова Писания
В Древнем Израиле люди для описания сферы духовности использовали ряд простых слов. В этом духовном словаре ключевыми терминами были: страх Божий, святость, милосердие и совершенство. Мы обнаружим, что эти основные слова полностью прослеживают процесс встречи между Богом и человеком — от первоначального трепетного соприкосновения до благоговейного соединения и завершения в любви (страх Божий); от первого акта разрыва с порочной жизнью до состояния поглощения божественной чистотой (святостью); от первого осознания Божьей благодати до погружения в щедрое изобилие (милосердие) Божье; от изначальной крепости, полученной человеком от Бога, до полного проявления бескорыстной любви (совершенство).
Эти основные слова Писания столь фундаментальны, что постоянно выходят на поверхность. В самые разные периоды времени «страх Божий» был центральным духовным термином. «Святость» составляет основу жизни святых. «Милосердие» — это основное положение хасидизма. На протяжении веков «совершенство» определяло концепцию духовности. Значение этих библейских основных понятий не ограничивается иудеохристианскими и мусульманскими традициями. Это самоочевидно в случае понятия «святость». Это основное слово составляет сердцевину всех типов духовности. Но и такой термин, как «милосердие», сразу же напоминает нам о сострадании (ка- руна) в буддийской духовности. Мы рассмотрим различные параллели под соответствующими заглавиями.
Страх Божий
«Страх Божий» (страх, благоговение, почитание Бога) — это фундаментальное библейское выражение, которое говорит о духовности как о процессе, который начинается с потрясающего переживания, состоящего в том, что Бог является и всегда остается внушающей трепет тайной. С точки зрения человека этот потрясающий опыт характеризуется как пассивностью (колебаниями, отклонением, неустойчивостью), таки активностью (соучастием, восторгом). Страх Божий формируется при благочестивой жизни и совершенствуется в благочестивой любви. Совершенно очевидно, что в Древнем Израиле «страх Божий» был по существу синонимичен «набожности» [1051] .
1051
J. Becker, Gottesfurcht im Allen Testament, Rom, 1965, 75; S. Plath, Furcht Gottes, Stuttgart, 1963, 122.
Внушающая трепет тайна
Там, где Бог является в своей Святости (см. Пс 98:3; 110:9) и величии (Втор 7:11; 9:4, Пс 46:2; 95:4),
Парадоксальная структура страха Божьего
Ужасающее присутствие Бога вызывает в душе парадоксальную реакцию: она одновременно потрясена и восхищена, охвачена ужасом и очарована, исполнена страха и доверия, испытывает панику и стремление. Эта парадоксальная структура доказывается также тем фактом, что, с одной стороны, страх сопутствует таким словам, как содрогание, дрожь, трепет, потрясение, а с другой стороны, связан с такими выражениями, как любовь, верность, служение и последование [1052] . Это противоречие между страхом и любовью, присущее страху Божьему, порой оправдывают небрежным толкованием слов Иоанна: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся не совершенен в любви» (1 Ин 4:18). Здесь Иоанн говорит не о страхе перед Богом, а о страхе перед наказанием (который является просто одним из проявлений зарождающегося страха Божьего). Совершенное благоговение (как проявление страха Божьего) — это любовь, преисполненная почитания. Структура «почитания» парадоксальна: она является результатом изменения, вызванного прикосновением свыше. Мы пребываем в состоянии потрясения перед непостижимой Тайной Бытия (Притч 15:33; 22:4, Екк 3:14). Именно таким образом Бытие взывает к нам. Только теперь мы ощущаем его благодатную исключительность (Притч 1:7; 2:5).
1052
См. Н. Fuhs, jare’, в TWAT3, 1982, 872–875.
Врата жизни
Страх Божий — начало мудрости (Притч 9:10, Пс 110:10, Иов 28:28, Сир 1:14, 20). Он открывает врата жизни. Как истинный учитель, он наставляет своих детей на правильный путь [1053] . «Путь к Богу начинается со страха Божьего и направлен на обретение силы» [1054] . Страх Божий указывает благочестивому человеку жизненный путь: «Страх Господень — источник жизни, удаляющий от сетей смерти» (Притч 14:27; 19:23, Сир 1:13). Тот, кто приобрел этот страх, избежал ловушки смерти (ср. Притч 7:27). В своей наготе он открыт Богу, который ведет его сквозь глубокую мглу: «Кто из вас боится Сущего? Кто ходит
1053
Origenes, In Epistolam ad Romanos, lib. 7, nr. 2 (PG 14, 1105A).
1054
Григорий Великий, Moralia, lib. 5, cap. 16 (PL 75, 697A). «Сущий» в синод. Библии всегда переводится как «Господь». — Прим. ред.
во мраке, без света, да уповает на имя Сущего*» (Ис 50:10, Притч 19:23). Страх Божий — это источник жизни, посредством которого мы осознаем, «насколько благ Сущий» (см. Пс 33:8–9): «Я знаю, что благо будет боящимся Бога, которые благоговеют пред лицем Его» (Екк 8:12).
Бояться Бога значит жить добродетельной жизнью
Боящиеся Бога добродетельны (Иов 1:1, Исх 18:21); они стремятся к миру и бегут от зла (Пс 33:15); они не занимаются чародейством, не прелюбодействуют, не клянутся ложно, не удерживают плату у наемника, не притесняют вдов и сирот и не отталкивают пришельцев (Мал 3:5). Бояться Бога значит почитать Его (Пс 33:15, Иов 1:1, 8; 3:7; 8:13; 16:6; 28:28 и т. д.). В таком поведении проявляется страх Божий. Все заповеди следует читать в свете одной: «Не обижайте один другого; бойся Бога твоего, ибо я — Сущий, Бог ваш» (Лев 25:17; 19:14,32). Таким образом, в истории духовности страх Божий и добродетельная жизнь всегда связаны друг с другом, это — нечто само собой разумеющееся [1055] .
1055
Е. Boularand, Crainte de Dieu, в DSp 2, 1953, 2478.
Страх Божий и любовь
Страх Божий и любовь сущностно взаимосвязаны. Когда эта взаимосвязь нарушается, страх Божий превращается в рабский страх перед Богом. По этой причине традиционно различают целомудренный и нечистый страх Божий [1056] . Нечистый страх Божий вселяет ужас перед наказанием и изгнанием. Это рабский страх. Чистый страх Божий — в совершенном почитании Другого. Это уважение сына к отцу [1057] . Древние отцы подчеркивали связь между почитанием и любовью: Бог побуждает нас бояться Его только для того, чтобы мы могли любить Его [1058] . Страх Божий ведет к любви к Богу: «Чем больше мы осознаем, что должны бояться Бога, тем больше Бог изливает на нас сокровенную милость, побуждающую любить Его» [1059] . Любовь побеждает рабский страх, но сберегает благоговейное почитание:
1056
Maximus, Quaestiones ad Thalassium, quaest. 10 (PG 90, 288B-289D).
1057
E. Boularand, op. cit., 2484–2488.
1058
15 Ibid., 2511.
1059
Григорий Великий, MoraUa, lib. 22, cap. 20 (PL 76, 242D).