Думаешь бьётся?
Шрифт:
— Алён, я покажу, ты посмотришь? Я, блд, прости. Не видел такого. Оху*л, если честно. Коллегу твою, новоиспеченную, саму откачивать пришлось. Там, блд, кости видны. Скажи, чем её так могли. Воронки какие — то…, - дальше идут маты сплошные.
Я, примерно понимая, что там увижу, извиняюсь и встаю из — за стола, под скептический давящий взгляд своей матери. Он красноречивый — «Я тут распинаюсь, а ты всё портишь».
— Давай. Только камеру ровнее держи, а не как обычно.
Олег переводит звонок с аудио на видео. Кто — то светит фонариком, он же показывает погибшую.
Я,
Человечность никуда не девается с годами. Но приходится постоянно себя контролировать. Понимание того, сколько боли та или иная травма принесла человеку, способно с ума свести.
— Олежа, это пролежни. Повреждения кожи, в данном случае и тканей. Ты не в курсе, потому что это тема не ваша. Она лежачая больная. Давно. Уход был не должного уровня. Кровообращение снижено, давление на отдельные участки наоборот возрастает. Четвертая стадия, скорее всего инфицирована. Струпья давно не счищали. Запах гниения ткани чувствуется?
Ответ получаю положительный.
Ужасно, иначе не скажешь. Боль чувствуешь — сделать ничего не можешь.
— Её точно убили не тут? — уточняет он.
— Олег, она могла умереть от болезни своей, могла от заражения крови, которое явно присутствует. Но дойти до лесочка не могла точно. И живую её туда доставить… проблематично. Кто осматривал?
Он называет фамилию неизвестной мне девушки:
— Алён, она вообще зеленая. Во всех смыслах. Сначала нормально, пока не перевернули. Думал — отчалит, — задумывается. — Как ты справляешься? Начинала ты даже младше. Страшно не было?
— Мертвых людей? Поверь, даже самый жуткий и опасный, из известных тебе преступников, лежа на секционном столе, безобиднее любого живого человека. В остальном они такие же люди.
— Когда ты уже возвращаешься? Там по нарикам нашим такие задержания эпатажные прошли. Приедешь, расскажу.
— Они не наркоманы.
— Вот же заладила. Грохнули же их наркотой, так что не спорь.
— Асфиксия может произойти от принятия любого количества наркотического вещества, даже ничтожно малого. Вы там с парнями не балуйтесь, — Олег цокает недовольно.
— Капец, вот ты зануда.
За спиной ощущаю движения. Прощаюсь с Олегом, сбрасываю вызов и оборачиваюсь. Кир явно лишнего увидел или услышал, да и мама немного в шоке.
— Солнышко, у нас ведь ужин. У тебя отпуск. Неужели больше не с кем консультироваться? Испортили весь аппетит, — мама показательно мягкая.
Я же на Кирилла смотрю, мол, видишь какая у меня семья чудесная. Да и я сама ничего. Хочешь в семью?
Глава 38
По окончанию вечера, маминькой было обещано забрать у меня телефон, планшет и, возможно, даже пейджер, хвостик завязать, трусы на лямках поправить (последнее от себя добавила) и отправить общаться с Кирюшей в неформальной обстановке. Потому что дома, под папиным взглядом тяжелым, я видетели скованная.
«Алёна, чтобы к десяти дома была». Начало девятого, только солнце садиться начинает, а Алёна уже жрёт на кухне. Так было и в семнадцать, и в девятнадцать. А до этого я выходила по вечерам только на тренировки по русским народным. Кошмарная скука.
Мамуль позабыла об этом. Буквально расцвела на глазах, за один только вечер. Мы с Наташей решили — харизма Кириши способна лечить без лекарств. Он даже просто сидя молчит привлекательно, взгляд участливый, внимательный, и улыбается мило. Легкая игривость вообще завораживает.
— Сними это немедленно, — в дверях моей спальни появляется Ната, вид у неё скептически недовольный, губу нижнюю подкатила. — Ты, блин… Ну как так — то? — разводит руками. — Разжирей тогда уже что ли. Чтоб так обидно на тебя смотреть не было. Ёб, твою мать. Простите, Лидия Витальевна, — шепотом добавляет, хотя мамы тут нет. — Как тебя так воспитывали, что я не могу эту глупость из твоей башки десять лет выбить, — подходит и сложенными большим и указательным пальцами стучит мне по голове. Вбивает посыл. — Красивые девочки в мешках ходить не должны. И пох*у кто что скажет. Есть что показать — показывай. Будешь как я, показать будет что — желающих посмотреть уменьшится. Девушкам с ногами длиннее ста сантиметров нельзя носить оверсайз ниже колен. Уразумила?
От того с какой пылкостью и страстью подруга мысли свои излагает, я начинают смеяться. Да что там, ржать, прикрыв рот обеими руками. Вспоминается случай, как мы немного надрались с ней у меня дома, и она, еле ходящая, вокруг меня лежащей круги наворачивала, с сантиметром в руках. А потом, используя нецензурную брань, излагала своё возмущение на тему «Одним всё — другим ничего». А «уразумили?» это излюбленный вопрос моей преподавательницы по гистологии, с которой волею судьбы Наташа имела честь познакомиться тоже, много лет тому назад.
— Как же я тебя люблю, родная, — собравшись с силами, обнимаю и шепчу ей в плечо.
— Спасла тетку на свою голову. Везет тебе на живучих, однако.
От неожиданности у меня глаз дергается, мы тему нашего знакомства не обсуждаем никогда, даже под градусом. Для всех мы как — то случайно пересеклись в общей компании.
— Давай, раздевайся. Сейчас нарядим тебя. Ты какая — то странная. Красивых шмоток в шкафу, больше чем у меня мужиков за всю жизнь было, а ходит в мешках их под капусты.
Она тараторит быстро, бегло пальчиками перебирая мои вещи, весящие в шкафу на вешалке. Даже не задумывается о смысловой нагрузке. Но когда видит мой сморщенный лоб и губу, закушенную в надежде не засмеяться, понимает.
— Плохое сравнение? — уточняет.
Я несколько раз киваю.
— Чем волос на голове… тоже не огонь. В общем, много бабла тратишь, а толку нет.
Заканчивается все тем, что она подбирает мне полностью черный образ, из топа, коротких шорт и удлиненного пиджака. Такое чувство, что последний элемент позаимствован из гардероба Бори, потому что не жакет, от слова совсем, а именно пиджак.