Думай медленно – предсказывай точно. Искусство и наука предвидеть опасность
Шрифт:
Однако же давайте представим, что мы всемогущие создания и можем провести такой эксперимент. Мы прокручиваем историю сотни раз и выясняем, что 63 % их заканчиваются ядерной войной. Прав ли Шелл в этом случае? Возможно. Но мы все равно не можем судить определенно – так как не знаем, что именно имелось в виду под «большой вероятностью».
Похоже на семантическую увертку, правда? Но это явление гораздо более значительно, как в свое время с тревогой обнаружил Шерман Кент.
В разведывательных кругах Шерман Кент – легенда. Получив степень доктора философии в области исторических наук, Кент ушел с преподавательской должности в Йеле, чтобы присоединиться к отделу исследований и анализа только что образованного Бюро координации информации (БКИ) в 1941 году. БКИ превратилось в Управление стратегических служб (УСС), а УСС стало Центральным разведывательным управлением (ЦРУ).
Ключевое слово в работе Кента – «оценка». Как он писал,
оценивание – это то, что вы делаете, когда ничего не знаете [48] .
А мы, подчеркивал он снова и снова, никогда на самом деле не знаем, что случится дальше. Таким образом, прогнозирование – это оценивание вероятности того, что что-то произойдет. Именно этим Кент и его коллеги занимались в течение многих лет в Управлении национальных разведывательных оценок обстановки. Это неприметное, но крайне влиятельное бюро занималось тем, что собирало всю доступную ЦРУ информацию, синтезировало ее и предсказывало дальнейшие события, что могло помочь высшим чинам в правительстве США определиться со стратегией и тактикой.
48
Sherman Kent. Estimates and Influence // Studies in Intelligence. 1968. Summer. P. 35.
Работа Кента и его коллег не была идеальной. Самый громкий провал относится к 1962 году, когда в опубликованнной ими оценке обстановки утверждалось, что Советы не могут совершить такую глупость, как размещение наступательных ракет на Кубе, – в то время как это уже было сделано. Но по большей части прогнозы Управления очень ценились, потому что Кент поддерживал высокие стандарты аналитической скрупулезности. В национальных разведывательных оценках обстановки ставки были крайне высоки. Каждое слово имело значение. Кент взвешивал их крайне осторожно. Однако даже его профессионализм не смог предотвратить путаницу.
В конце 1940-х коммунистическое правительство Югославии разорвало отношения с Советским Союзом. Возникла угроза вторжения Советов на территорию страны. В марте 1951 года в США была опубликована Национальная разведывательная оценка 29–51:
Хотя невозможно определить, какой курс действий изберет Советский Союз, уровень милитаристской и пропагандистской подготовки [в Восточной Европе] указывает на то, что нападение на Югославию в 1951 году следует рассматривать как серьезную возможность.
Почти по всем стандартам это ясный, осмысленный язык. Никто из чиновников высшего ранга в правительстве, прочитавших эту оценку, даже не предполагал иного исхода прогноза. Однако несколько дней спустя, когда Кент разговаривал с представителем Госдепартамента, тот спросил его мимоходом: «Кстати, а что вы имели в виду под выражением “серьезная возможность”? Какой расклад вы подразумевали?» Кент сказал, что его прогноз пессимистичен: 65 против 35 он ставил на то, что нападение произойдет. Представитель Госдепартамента был поражен. Он и его коллеги восприняли «серьезную возможность» как гораздо меньшую разницу в раскладе [49] .
49
Sherman Kent. Words of Estimative Probability / ed. Donald P. Steury // Sherman Kent and the Board of National Estimates. Washington, DC: History Staff, Center for the Study of Intelligence, CIA, 1994. P. 134–135.
Обеспокоенный, Кент вернулся к своей команде. Они все согласились на формулировку «серьезная возможность», когда составляли оценку, так что Кент спросил каждого человека по очереди, что именно, по его мнению, под этой формулировкой имелось в виду. Один аналитик сказал, что в его представлении это расклад примерно 80 к 20, то есть нападение в 4 раза более вероятно. Другой думал, что имеется в виду 20 к 80 – то есть ровно наоборот. Остальные ответы оказались между двумя
У Кента словно почву из-под ног вышибло. Выражение, казавшееся таким информативным, оказалось настолько нечетким, что не несло почти никакого смысла. А возможно, все еще хуже – ведь оно привело к неправильному пониманию положения вещей, что было опасно. И как же быть с остальной работой, которую они делали ранее? Неужели они, «казалось бы, соглашались в течение пяти месяцев с оценками обстановки, по которым на самом деле не было никакого согласия? – написал Кент в своем эссе в 1964 году. – Были ли другие оценки усеяны “серьезными возможностями” и прочими выражениями, имевшими разное значение как для составителей, так и для читателей? Что на самом деле мы пытались сказать, когда писали подобные предложения? [50] »
50
Там же. P. 135.
Кент имел основания волноваться. В 1961 году, когда ЦРУ планировало свергнуть правительство Кастро, высадив небольшую армию кубинских эмигрантов в заливе Свиней, президент Джон Ф. Кеннеди обратился к военным с просьбой дать непредвзятую оценку. Комитет начальников штабов заключил, что план имеет «неплохой шанс» на успех. Человек, который использовал слова «неплохой шанс», позже уточнил, что он имел в виду вероятность 3 к 1 против успеха. Но Кеннеди не сообщили, что именно имелось в виду под «неплохим шансом», так что он не без оснований воспринял этот прогноз как гораздо более оптимистический. Конечно, мы не можем быть уверены, что, если бы Комитет сказал: «Мы считаем, что операция провалится с вероятностью 3 к 1», Кеннеди отменил бы ее, но, безусловно, это заставило бы его гораздо более тщательно подумать, прежде чем дать приказ на высадку, обернувшуюся в итоге катастрофой [51] .
51
Richard E. Neustadt and Ernest R. May. Thinking in Time. New York: Free Press, 1988.
Шерман Кент предложил решение. Во-первых, слово «возможно» для важных вопросов, по которым аналитики должны были делать прогнозы, решено было все-таки оставить, хотя оно и не означало никакой конкретной степени вероятности. Таким образом, все, что «возможно», подразумевало вероятность от чуть больше нуля до почти 100 %. Конечно, смысла в этом мало, поэтому аналитики должны были по возможности каждый раз сужать границы своих оценок. Чтобы избежать при этом путаницы, за каждым термином, который они использовали, установили численное выражение, которое Кент внес в таблицу [52] .
52
Sherman Kent and the Profession of Intelligence Analysis. Center for the Study of Intelligence, Central Intelligence Agency. 2002. November. P. 55.
Таким образом, если Национальная разведывательная оценка обстановки говорит, что нечто «вероятно», значит, это нечто случится с вероятностью от 63 до 87 %.
Простенькая схема Кента значительно снизила вероятность путаницы, но не стала общепринятой. Теоретически людям нравилась определенность, но, когда дело доходило до точных и ясных прогнозов, они не так уж стремились обозначить конкретные цифры. Некоторые говорили, что им это кажется неловким и неестественным. Ну, если всю жизнь используешь нечеткие формулировки, то, конечно, будешь испытывать именно такие ощущения – но это не особо серьезный аргумент против изменений. Другие выражали эстетическое отвращение: у языка есть собственная поэтика, считали они, и вставлять в него конкретные цифры – просто безвкусица, это делает человека похожим на букмекера. Кента этот аргумент не впечатлил. Тогда, кстати, и прозвучал его легендарный ответ: «Я лучше буду букмекером, чем чертовым поэтом!» [53]
53
Там же.