Думают…

Лодж Дэвид

— Ты стала изменять ему с Ральфом?

— Да. Он пригласил меня познакомиться с его компьютерами и поцеловал в лифте. Это был особенный поцелуй. Я нанимала для ребенка няньку, когда встречалась с Ральфом. От нее-то Алекс все и узнал. Даже не потребовал опекунства над Эмили. Развод был очень культурным. Вскоре после этого Мессенджер получил работу в Калифорнийском технологическом, и мы переехали в Пасадену. Хочешь еще чаю?

— Да, пожалуйста.

Кэрри подзывает официантку и заказывает чай. Официантка вежливо замечает, что в стоимость одного плавательного сеанса входит только один маленький чайник, а за остальное нужно платить. Кэрри вежливо обещает, что заплатит

чуть позже, на выходе, потому что сейчас у нее нет при себе денег. Официантку это явно тревожит, и она предлагает бесплатно принести кипятку. Кэрри соглашается.

— До чего же я люблю Англию! — произносит Кэрри, когда девушка удаляется. — А теперь ты расскажи мне свою историю. Как ты познакомилась с Мартином?

— На одной театральной постановке. Она проходила во внутреннем дворе Оксфорда, летним вечером, в небе носились стрижи…

— Как романтично. Вы учились вместе?

— Нет, Мартин учился в Дареме. Я была уже выпускницей, а он проходил практику в Лондоне на Би-би-си. Он был братом одной моей подруги, которая играла Титанию в студенческом спектакле — «Сон в летнюю ночь». Она попросила меня составить ему компанию. Как и вы с Ральфом, мы мгновенно сошлись. Он был старше меня всего на два года, но, как и Ральф, казался намного старше всех парней, которые у меня были. Всю вечеринку мы просидели в углу и проболтали, пока ему не пришло время бежать на последний лондонский автобус. Я хорошо запомнила автобусное расписание этого маршрута. Мы стали встречаться, проводили выходные то в Оксфорде, то в Лондоне. Самое счастливое время. Я работала в Библиотеке Бодлея с понедельника по пятницу, а по выходным занималась любовью с Мартином. Пока не забеременела.

— Неожиданно?

— Разумеется. Я не планировала ребенка, ведь я только начинала академическую карьеру. Но и аборт не хотела делать — католическое воспитание не позволяло. К счастью, Мартин тоже не хотел аборта. Предложил мне выйти за него замуж — честно сказать, я вздохнула с облегчением, не то мои родители сошли бы с ума, узнав, что у них незаконнорожденный внук.

— Поэтому ты и вышла за него?

— Нет, я была влюблена и мечтала о семье и детях. Просто это случилось раньше, чем я рассчитывала. Я переехала в Лондон и надеялась, что смогу работать в Британском музее и ездить время от времени в Оксфорд на встречи с научным руководителем. У меня это получалось несколько месяцев, но когда родился Пол, все стало сложнее. Я едва справлялась с ребенком, мы втроем ютились в нашей тесной квартирке. У меня началась послеродовая депрессия.

— Я знаю, какой это ужас.

— Со временем я ее переборола, но все равно бросила научную работу.

— И вместо этого стала писателем. А это намного лучше.

— Может быть.

— У меня тоже нет научной степени, — говорит Кэрри.

— Жалеешь?

— Не особенно. Я и не стремилась сделать карьеру академика. Меня всегда раздражал этот гарвардский дух конкуренции. Я постоянно подозревала, что студенты шепчутся у меня за спиной: «Зачем ей это нужно? Зачем ей работать, с такими-то деньгами?» И это правда. Мне просто хотелось заниматься еще чем-нибудь, помимо семьи и Мессенджера… Поэтому и роман начала писать…

Официантка приносит кипяток и, заговорщически подмигнув, ставит перед ними печенье. Кэрри разливает кипяток в заварники, потом задумчиво вертит в руках печенье.

— Ты всегда была верна Мартину? — спрашивает она, когда официантка удаляется.

— Конечно, — помрачнев, отвечает Хелен. — Иначе бы я не обижалась так на него. Не имела бы права.

— Да, я не хотела… просто в твоих книгах так много измен.

Хелен

смеется и завязывает пояс своего халата.

— Как и в большинстве романов. О стабильном моногамном браке просто нечего сказать.

— Да, как у Толстого в «Анне Карениной»: «Все счастливые семьи счастливы одинаково…»

— «А несчастные несчастливы по-своему». Я не совсем согласна с первой частью фразы. Счастливые семьи не всегда одинаковы. Проблема в том, что они не очень интересны (если это, конечно, не твоя семья). Литература черпает материал в несчастье. Нужны конфликты, разочарования, нарушение правил. Обычно романы имеют дело с частной жизнью, эмоциями, отношениями между людьми, и поэтому в них часто идет речь о неверности. Необязательно супружеской, ведь многие люди в наши дни даже не женятся, но все равно обманывают своих партнеров. Ведь когда изменяешь, нет никакой разницы, в браке ты или нет.

— Да, но как ты понимаешь чужие характеры? Например, в «Смешанных чувствах».

— В отношениях между людьми нашего круга всегда было много измен и предательств. Я просто внимательно смотрела и слушала. К тому же мои студентки в колледже Морли готовы были поведать мне обо всем на свете…

— Да ты что? — Кэрри смеется. — А как они реагировали, когда их истории появлялись в твоих книгах?

— Я всегда очень осторожна, стараюсь никого не обидеть, — говорит Хелен, подливая себе чай. — Порой нужна лишь маленькая деталь из чьей-нибудь жизни, и воображение моментально начинает выстраивать целый сюжет, развивающийся в совершенно другом направлении, а человек, который рассказал тебе свою жизнь, ни за что не узнает в твоей книге себя… Не оборачивайся, у тебя за спиной происходит нечто странное.

За спиной Кэрри в бассейн опускают пожилую женщину: она лежит в такой люльке, привязанной к небольшому подъемному крану. Кэрри поправляет волосы и незаметно оглядывается. Женщина очень худая и костлявая, купальник свободно болтается на немощном теле, суставы распухли от артрита, руки и ноги дрожат, словно у нее болезнь Паркинсона. На лице вместо улыбки — вымученная гримаса. В воде подруга или медсестра что-то успокаивающе бормочет, приготовившись взять старуху на руки. Когда та ложится на воду, а компаньонка поддерживает ей голову, руки и ноги старухи расслабляются, и счастливая улыбка облегчения появляется у нее на губах.

— Классная машина, интересно, она выдержит мой вес? Когда-нибудь она мне понадобится.

— Да брось ты.

— И тебе тоже. Никогда ведь не знаешь… — Она поворачивается к Хелен. — Слушай, раз уж ты разоткровенничалась со мной, я скажу тебе, что я об этом думаю. Я прекрасно понимаю твои чувства. Ты всегда доверяла Мартину и тут вдруг узнаешь, кем он был на самом деле. Но ничего уже не поделаешь, и тебе ему нечего предъявить, он мертв. Ты чувствовала себя в безопасности, в счастливом гнездышке вашего брака и спокойно писала о чужих проблемах. А теперь перенесла удар, и тебе есть о чем писать. От всего сердца. Это поможет тебе избавиться от злости.

— Но я не хочу писать роман-отмщение.

— Почему?

— Негативные мысли никогда не порождали хорошей литературы. Может быть, со временем, когда рана затянется…

— Хорошо, тогда подожди. А пока наслаждайся жизнью.

— В смысле?

— Довольно грустить о Мартине.

— Я больше не грущу. Лежа в бассейне, решила, что с меня хватит. Не буду больше о нем плакать.

— Отлично. Пора подумать о новых отношениях. Ты красивая, умная…

— Ой, Кэрри, хватит…

— Нет, не хватит, не надо ложной скромности, прошу тебя. Пора проснуться и быть счастливой.