Dung beetles
Шрифт:
– А что это мы замолчали?
– Подал голос Гоша.
– Да, самое время для страшных историй.
– Поддержал его Витёк.
– И где вино? У меня пусто.
– Типа в черном-черном лесу, черной-черной ночью, было черное-черное кладбище.
– Страшным голосом затянул Артём передавая товарищу еще не опустошенную бутылку вина.
– А можно без кладбищ!
– Возмутилась Аня.
– Ну что за страшная история и без кладбища.
– Засмеялся Вася.
– И обязательно в черном-черном лесу и черной-черной ночью.
– Поддержал его Олег.
– Без кладбищ вообще никак!
– Замотал головой Гоша.
–
– Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся!
– Засмеялся Артём.
– Послание к Коринфянам, глава пятнадцатая, и ничего смешного.
– Ткнула его кулачком в бок Лариса.
– Согласен, ничего смешного.
– Неожиданно поддержал ее Виктор.
– Лежат, только место занимают, а толка никакого нет.
– Совсем дурак?
– Без тени шутки обратилась к нему Лена.
– Почему?
– Так же без тени насмешки ответил он.
– Какой смысл в кладбищах?
– Память, уважение, это же естественно.
– Ничего естественного, наоборот, все противоестественно.
– Не согласился он.
– Во все времена мертвецов сжигали.
– Или крокодилам скармливали.
– Добавил Артём.
– Или так.
– Кивнул Виктор.
– И так тысячи и тысячи лет, а хоронить только последние пару тысяч лет начали, и то не все.
– А как же египетские фараоны?
– Не согласилась Лариса.
– Так то не люди, а И.О. Бога на Земле.
– Парировал Виктор.
– Остальных жгли, чтоб место не занимали, а почву удобряли, тем самым принося пользу потомкам. А сейчас что имеем: под жилищное строительство земель не хватает, а кладбища растут в геометрической прогрессии.
– Уже в три слоя хоронят, какое тут уважение к предкам.
– Поддержал товарища Олег.
– Подвисла у меня как-то одна квартирка, - подхватил тему Артём, - хозяин ее пропал и три месяца ни слуха ни духа. Потом появился с убийственной историей: умер у него отец - все смертны, стали организовывать похороны. Отец его, много лет назад, когда жену хоронил, купил большой участок чтоб потом и самому рядом с женой лечь. Когда отец умер, он, сын, поехал на кладбище к матери где почти год не был - отец болел плюс работа, не до того было, посмотреть что да как и распорядиться место для отца приготовить. Приехал - нет могилки, и участка нет, вместо него два участка с могилами других людей. Три месяца разбирался какого художника его участок разбазарили и куда прах матери дели. Хорошо хоть никуда не дели - сверху похоронили. И мужик оказался со связями - весь район, от милиции до прокуратуры на уши поставил, а был бы обычный обыватель?
– Это просто звездец какой-то, совсем ничего святого не осталось.
– Буркнул себе под нос Василий, но все его прекрасно услышали.
– Давно это было, - продолжал Артём, - в середине девяностых, но думаю с тех пор ситуация с кладбищами только усугубилась.
– Вот я про то и говорю!
– Благодарно кивнул ему Виктор.
– Сперва намаешься участок выбить, чтоб похоронить, потом с похоронами, а потом еще каждый год мотайся оградку красить и собачье гуано с могилки убирать.
– Он откинулся в кресле.
– Я не знаю как вы, а меня сжечь и пепел по ветру развеять. А лучше закопать, где-нибудь под яблоней.
– Но...
– Хотела перебить его Лариса, но Витёк ей не дал.
– И демонстрировать свою забытость сорняками на могиле не хочу, когда ему это надоест.
– А к своим родителям ездить будешь?
– Как-то просто, даже обыденно, спросила Лена.
– Куда я денусь.
– Грустно ответил Виктор.
– К своим буду, а чтоб мои дети ко мне ездили не хочу.
– Почему?
– Тут же спросила Лена.
– Напрягать никого не хочу, тем более своих детей.
– Ты уж как-то в абсолют это не возводи.
– Оторвался от мяса Гоша.
– Одно дело изводить детей капризами старика и совсем другое дань уважения и памяти.
– Да ну и хрен с ним, с абсолютом, все равно не хочу.
– Зло воткнул вилку в мясо Виктор.
– Если оставить по себе добрую память, то тебя и так будут поминать с благодарностью и не забудут долго. И без креста-напоминалки за ржавым заборчиком с облупившейся к краской. Я бы и ушел сам, чтоб их своим старым брюзжанием не доставать, если бы знал что достиг своего предела.
– Только как быть уверенным, что это действительно предел.
– Будничным тоном сказал Артём.
– Типа того.
– Согласился с ним Виктор.
– И в этом самая большая сложность.
Компания снова замолчала.
– Что-то мы какую-то не ту тему завели.
– Прервал тишину Вася.
– Не к месту.
– Зато ко времени.
– Засмеялся встрепенувшись Витёк.
– Просили же страшную историю!
– Мы не манкурты.
– Тихо сказала Анны.
– При чем здесь манкурты.
– Не понял Вася.
– Согласен, манкурты здесь не при чем.
– Поддержал его Артём.
– Вы меня не поняли.
– Запротестовала Аня.
– Их искусственно лишали памяти.
– Поэтому они и не при чем.
– Перебил ее Олег.
– Но разве отказ от кладбищ, то есть мест куда можно прийти и посидеть вспомнив предков, не такое же искусственное лишение памяти?
– Присоединилась к спору Елена.
– А чем тебя яблонька не устраивает?
– Ехидно спросил Виктор.
– Вполне себе место, садись и вспоминай, хоть летом, хоть зимой.
– Хоть одна, хоть ребенка приводи, про дедушку рассказать.
– Поддержал его Олег. Аня замолчала в поиске аргументов.
Ночь. Тихая летняя ночь окутывала стол лишь слегка освещенный горящим в центре очагом, пряча друг от друга собеседников. Даже ночные птицы как-то вдруг все замолчали, словно боясь вмешиваться в беседу, лишь по округе нагло трещала саранча, да изредка подавал голос давно поселившийся где-то в беседке сверчок.
– Все равно, не правильно это.
– Тихо сказала Аня.
– Не по-нашему.
– Почему не по нашему?
– Искренне удивился Виктор, - как раз все очень по нашему.
– И где ж это по нашему?
– Ехидно передразнила его Лена.
– Вот и по нашему!
– Не менее ехидно воспротивился Витёк, - пока Володька Русь не покрестил пращуров наших жгли на кострах.
– Святое не трогай.
– Осекла его Лена вспомнив о рассказанной схватке на почве спора о религии.
– И каково это святого я задел!
– С вызовом спросил Виктор и отстранился от девушки.
– Володьку что-ли?