Дураки умирают по пятницам
Шрифт:
– Если не хотите, больше ничего не рассказывайте, – сказал я.
– Понимаете, становится легче, когда с кем-нибудь поделишься.
– Но я ведь для вас совершенно случайный человек.
– Поэтому-то я вам и рассказываю. Не думаю, что смогу поделиться этим со своими знакомыми.
– Кроме того, я – детектив. Ведь может так случиться, что я как раз занимаюсь таким делом, которое каким-то образом связано с вашим уходом.
Она подняла голову и, не переставая плакать, нервно рассмеялась. Потом открыла
– Я всегда начинаю плакать, когда я зла, а когда я плачу, становлюсь еще злее.
– Вы злитесь на своего шефа?
– На моего бывшего шефа. Я думаю, что зла не на него, а из-за несправедливости, которая заключается в этом деле.
– А какая практика у вашего шефа? Я полагаю, эта женщина его клиентка?
– Совсем нет. Он – зубной врач, а не юрист.
– И часто эта женщина приходила?
– Довольно часто. И когда она появлялась, то всегда с таким видом, словно она царица Савская. Она всегда требовала, чтобы ее пропускали без очереди. Но ведь больных нельзя заставлять ждать. Собственно, что об этом говорить. Это бессмысленно.
– Наоборот, говорите. Облегчите себе душу.
– Нет, я и так достаточно сказала. Боюсь, даже слишком много. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Расскажите мне что-нибудь интересное из вашей практики. Значит, эта мисс Кул – женщина среднего возраста?
– Да.
– И очень сурова?
– Да.
– Как же вы вообще можете работать с такой женщиной?
– Конечно, не все бывает гладко.
– И вам она не действует на нервы, если она такое несносное существо?
– Не особенно. Временами для меня это даже хорошая тренировка. Она не позволяет мне размякнуть.
– Но вы наверняка стараетесь избежать ссор, не так ли?
– Ни в коем случае.
– Как же вы тогда сохраняете мир?
– Очень просто. Я делаю всегда так, как считаю нужным, а кричать предоставляю ей.
– Какой вы странный человек. В вас есть нечто… Ну, вы кажетесь спокойным, можно подумать, что вы позволяете из себя веревки вить. А потом вдруг замечаешь, что вы совсем не мягкий.
– Не знаю, что и сказать.
– Уверена, что мисс Кул знала бы, что сказать. Я бы с удовольствием поговорила с ней, чтобы узнать, что она о вас думает.
Я прошел к телефону, набрал номер, разыграл тот же спектакль, что и раньше, и снова повесил трубку.
– Все еще никого нет?
– Никого.
– И вы уверены, что ваша мадам зла из-за того, что вы не позвонили в положенное время?
– Убежден в этом.
Официант принес заказ. Пока мы ели, девушка два или три раза испытующе посмотрела на меня, я же не делал ничего, чтобы влезть к ней в душу, так как чувствовал, что она сразу начнет относиться ко мне с подозрением.
Она заговорила первая:
– Как вы думаете, во сколько мне обойдется
– Долларов двадцать – двадцать пять.
– Ну, скажете тоже, – сказала она. – Наверняка что-нибудь около сотни.
– Нет, так дорого быть не может… Я вот что вам скажу: я сам заплачу за ваш ремонт.
– Вы?
– Да, я.
– Почему?
– Потому что я теперь убежден, что виноват я.
Девушка сказала:
– Я до сих пор не понимаю, как это, собственно, случилось. Я была зла и всю дорогу думала о докторе Квае… О, я не должна была этого делать.
– Что?
– Называть его имя.
– Это не имеет значения, – сказал я. – Попробую еще раз позвонить в наше бюро.
Я снова набрал номер и терпеливо ждал, пока звучали гудки на другом конце провода. Я был уверен, что в конторе никого нет, и был очень удивлен, когда там вдруг сняли трубку и что-то прохрипели. Не успел я сказать «хелло», как по моей барабанной перепонке застучал раздраженный голос Берты Кул:
– Куда ты запропастился?
– В настоящий момент я ужинаю. Но что ты делаешь в такое время в бюро?
– Что я делаю? – проскрипела Берта. – Очень мило с твоей стороны спрашивать об этом! Что я делаю здесь! Пытаюсь спасти наше проклятое агентство и воспрепятствовать тому, что мы станем посмешищем на весь город. – Она продолжала каркать: – Ты и твой блестящий мозг! Ты и твои выдумки надеть на миссис Баллвин психологические наручники!
– О чем ты, собственно, говоришь? – спросил я.
– О чем я говорю? – набросилась она на меня. – Я говорю о том, что отравлен мистер Баллвин…
– Ты хочешь сказать, что…
– Именно это я и хочу сказать, – пролаяла она. – Потому-то я и оказалась в нашем бюро. Эта Шарлотта Хенфорд хочет получить свои деньги назад и считает нас полными дилетантами. Джеральд Баллвин получил свою порцию яда, и плакали наши денежки. Не говоря уже о репутации. Быстрей приезжай в контору.
– Еду немедленно, – сказал я и повесил трубку.
Рут Отис посмотрела на меня вопросительно:
– Что случилось, мистер Лэм?
– Еще одно новое дело.
– Вы так изменились, словно вас укусил скорпион. Голос на другом конце провода я могла слышать довольно хорошо. Это была мисс Кул?
– Конечно! Кто же еще!
– Она не говорила, а рычала.
– Так оно и есть.
– Я даже слышала отдельные фразы. Она говорила словно в динамик.
Я кивнул.
Ее вопрошающие глаза пытались что-то прочесть в моих глазах. Причем она смотрела на меня с такой настойчивостью, что я даже толком забыл, что мне сказала Берта.
– Мне послышалось, что отравили мистера Джеральда Баллвина, – сказала она наконец.
– Ну и что?
– Дело в том, что женщина, о которой я вам рассказывала, супруга мистера Баллвина.