Дурман-звезда
Шрифт:
И тогда до него, наконец, дошло, что перед ним стоит обычная девушка.
– Так лучше? Теперь узнаешь?
– Э-э-э...
– сказал Ясень.
– Понятно.
Она была хороша собой - высокая, стройная, с нежной кожей. Одета в простенький сарафан, какие носят крестьянки летом. Волосы распущены по плечам. Никаких украшений - ни колечек, ни бус, ни ленточек разноцветных. Но все равно непохожа на бедную девочку из деревни. Скорее уж, на знатную даму, которая нарядилась селянкой на карнавал.
Заметив, что Ясень
– Приходи в себя, парень. Времени мало.
– Мало?
Девица вздохнула, шагнула ближе. Взяла его ладони в свои и неожиданно облизнулась. Он обреченно подумал, что сейчас его либо укусят, либо поцелуют взазос - и сразу не скажешь, что в данной ситуации предпочтительней. Но она вместо этого легонько подула ему в лицо, и это невинное действие дало поразительный результат. Ясеню показалось, что ветер с Хрустальных Гор, разом преодолев сотни лиг, обжег его ледяным дыханием. Голову наполнила морозная ясность, а мысли стали четкими и прозрачными, как узор на стекле зимой.
– Ну?
– спросила она.
– Впечатляет.
– Надо спешить.
– Почему?
– Оно отвернулось, но ненадолго.
Девушка кивнула наверх. Ясень машинально поднял глаза - солнце так и не появилось. Вообще-то, странно - ведь птица, закрывшая его крыльями, уже спустилась с небес. Похоже, тут все еще сложнее, чем кажется...
– Отвернулось? С чего вдруг?
– Не хочет видеть. И намек тебе заодно.
– Какой намек?
– Потом поймешь. Сейчас о главном спрашивай. Думай.
– Скажи мне, кто ты.
– Эх, ты, мыслитель, - она покачало головой укоризненно.
– Мог бы уже и сообразить. Сам ведь про меня рассказывал давеча, да так душевно - будто всю жизнь знакомы. Мол, вся в делах она, в столице с принцами возится...
Ясень даже не особенно удивился - а, может, просто морозный ветер на время выдул эту способность из головы. Память услужливо подсказала: "Ну, дева-судьба, к примеру... Что ей, больше заняться нечем, как за нашим жнивьем смотреть?.."
– Вижу, дошло. Да ладно, не смущайся, чего там. Про меня иногда такое плетут - хоть стой, хоть падай...
– Ты все наши жизни видишь?
Она пожала плечами. Ясень осторожно спросил:
– Вчера на реке, у Звенки... Что это означает?
– Пепел и прах. Что тебе тут неясно?
– Это ты меня наказала? За то, что к девчонкам на поле ездил?
– Дурак, - сказала она спокойно.
– Я что тебе - зверь из сказки? Шею сверну, чтоб чужие цветы не нюхал?
Ясень чуть не ляпнул: "Не зверь, а птица", но вовремя удержался. Обдумал ее последнюю фразу, однако ясности не прибавилось. Если нет на нем никакой вины, то к чему зловещие знаки? Попробовал уточнить:
– Так мы со Звенкой поженимся? А когда?
– Зачем тебе это?
–
– В прямом. Ну, расскажу я, к примеру, что та, которая тебя любит, смерть твою таскает с собой. А другая, для которой ты людей будешь резать, сидит сейчас и гладит котенка. Тебе от этого легче станет?
– Какого котенка?
– Черного, пушистого, с белым пятнышком на груди. И ленточка голубенькая на шее. А через три месяца его задерет облезлый бездомный пес - весь в лишаях, и задняя нога перебита...
Подумала и добавила:
– Левая.
Ясень молчал, переваривая услышанное. Она сказала:
– Пойми, наконец - я вашу судьбу не тку. Ему одному решать.
И опять кивнула на небо.
– А ты?
– спросил он.
– Я весть приношу. Тому, чье время приходит.
Это заявление ему не понравилось. Что же это за весть такая, если даже солнце не желает присутствовать, когда ее оглашают?
– Ладно, - сказал Ясень с опаской.
– И что мне делать теперь?
Дева-птица подняла взгляд. Ветер, утихший было, застонал протяжно и яростно. Земля под ногами вздрогнула, и море-степь покрылось штормовой рябью. Темное марево вставало у далеких холмов.
– Ты задал свой вопрос. Я отвечу.
Она говорила размеренно, не повышая голоса, как будто вокруг царила полная тишина, но он отчетливо слышал каждое слово.
– Гори мертвым пламенем, питая живую реку. Иди во тьму, чтобы выйти к свету. Прочти волю солнца по знакам тени.
В лицо дохнуло жаром, и за ее спиной раскрылись дымные крылья. Ясень заорал, задыхаясь:
– Какое пламя, какая река?.. Я ничего не понял! Да погоди, постой же!
Как ни странно, она послушалась. Снова приблизилась, и Ясень пожалел о своем порыве, потому что в ее глазах уже не было ничего человеческого - только пожар, который рвался наружу.
– Я скажу тебе, - шептала она горячо и быстро, - главное скажу, понял? Мы все горим, и пепел сплошной вокруг. А больше нет ничего. Смотри...
Она протянула руку открытой ладонью вверх. Потом медленно сжала пальцы, и Ясень услышал хруст - так хрустит уголек, раздавленный каблуком. Ветер слизнул с ее ладони горстку золы, развеял над степью. Сразу запахло гарью, и стало трудно дышать. Ясень глянул на небо - жженые хлопья сыпались, словно снег. По равнине мела седая поземка, под которой истлевала трава.
Завороженный, он сделал десяток шагов вперед, а когда оглянулся, уже не увидел вестницу. Лишь мертвое дерево чернело в облаке сажи.
Ноги не держали его; Ясень, упав на колени, услышал противный треск. Поднес к глазам руки, наблюдая, как кожа превращается в тлен, и сквозь нее проступают кости. Зола скрипела на зубах, ослепляла, но, прежде чем потерять сознание, Ясень успел подумать, что вьюга вокруг уже не серая, а лиловая.
Сиреневый пепел.
"Мы все горим, а больше нет ничего..."