Дурман-звезда
Шрифт:
Венок над рекой.
Котенок с голубой лентой...
...Он очнулся, ощутив на лице чужое дыхание. Разлепил глаза и вздрогнул, увидев прямо перед собой клыкастую пасть. Но все же сообразил, что это конь нагнулся к нему и тычется мордой, желая привести хозяина в чувство.
– Перестань, - буркнул Ясень, поднимаясь на ноги.
Жеребец довольно заржал. Ярко светило солнце, тихо колыхалась трава. Воздух был прозрачный и чистый, ни малейших следов золы. Из-за ручья доносился смех.
"Приснится же такое", - подумал Ясень. Что с ним вообще творится? Опять сморило средь бела дня. Хорошо хоть, в этот раз до вечера не проспал.
– Чего ты там круги нарезал?
– полюбопытствовал Жмых.
– Кусты искал, что ли? Так они вон, в другой стороне.
– Очень остроумно, - оценил Ясень.
– Может, мне дерево больше нравится.
– Какое дерево?
Ясень оглянулся и с трудом удержал ругательство: ствол, под которым он только что дрых, бесследно исчез, словно его и не было.
И как это понимать? Может, не проснулся еще?
Он ущипнул себя за руку и зашипел от боли. Жмых посмотрел с сочувствием.
Нет, это явно уже не сон.
Значит, и эта... вестница... не привиделась?
Он попытался вспомнить ее лицо, но ничего не вышло - образ в памяти расплывался, как отражение на воде. Ясень закусил губу, сосредоточился. Голова предательски закружилась, и он почувствовал тошноту. Пошатнулся, и Жмых придержал его за плечо.
– Ау, ты живой?
– Живой пока, - сказал Ясень.
– Но есть хочу - умираю. Что там у нас с обедом?
И, не дожидаясь ответа, подсел поближе к котлу.
...К Белому Стану подъехали на закате. Миновали плоский холм с эшафотом, где три года назад был казнен атаман разбойников. Тогда сменялся великий цикл, и ярость солнца не знала пределов. Наутро от приговоренного не осталось ни малейших следов. Даже цепи, которыми он был прикован к плите, растворились, как масло в горячей каше...
На въезде в город притормозили, разглядывая пустырь, где прежде стоял трактир - тот самый, в котором за пару часов до казни Угря произошло побоище. Дюжину Ястребов зарезали, словно кур, но виновных так и не отыскали. Слухи ходили самые разные - как и положено, один страшнее другого. Многие клятвенно утверждали, что лично видели кошмарную тварь, которая учинила резню. В любом кабаке в пределах десяти лиг можно было найти надежнейшего свидетеля, который за кружкой пива подробно перечислял, сколько клыков и глаз имело чудовище.
Масла в огонь подливали те, кто наутро после кровавой бойни наблюдал прибытие пожилого жреца из храма. Старец захотел осмотреть место происшествия, но, ступив на порог, едва не грохнулся в обморок. А когда отдышался, потребовал сравнять злополучный трактир с землей. Что и было проделано со всем возможным усердием. Потом из храма притащили плиту с охранными знаками и положили посреди пустыря. Это подействовало - чудовище больше не появлялось.
Имелись, конечно, скептики, которые говорили, что твари из тени здесь ни при чем, а Ястребов перебили убийцы, подосланные Волками. Не зря же оба клана в те дни едва не перешли к открытой войне, и только вмешательство короля позволило разрядить обстановку. Но скептики, как правило, люди скучные, и их точка зрения никого не интересует...
Конь под Ясенем заржал недовольно - дорогу перегородил воз, заваленный мешками и полотном. Конструкция заметно накренилась на один бок - похоже, что-то с колесом не в порядке. Бородатый хозяин сокрушенно вздыхал, разглядывая деревянные спицы. Волы стояли, понурившись. Черный жеребец Ясеня, обогнув телегу, фыркнул в
– Эй, парень, - крикнул ему кто-то с обочины, - где такого коня достал?
– На самогонку выменял, - буркнул Ясень, и Черный дернул башкой, выражая несогласие с этой версией.
По улицам слонялся народ. Слышалась задорная ругань, кто-то горланил песню, сбиваясь на каждой строчке. Судя по настроению, многие уже успели расторговаться.
На душе у Ясеня было скверно. Все дорогу после привала он прокручивал в памяти разговор у ручья, пытаясь понять, что означали слова про пепел и пламя. И про смерть в руках той, которая его любит...
Их маленький отряд разделялся. У многих в Белом Стане имелись родственники, и насчет ночлега договорились заранее. Звенку ждал ее дядя, и Ясень должен был ехать с ней. Он с мрачным интересом подумал - и как же она будет выкручиваться? Привезет жениха, с которым не разговаривает? Забавно...
Дядя жил на другом конце города, и пока они добирались, спустилась ночь. Запрокинув голову, Ясень вгляделся в потемневшую высь. Теперь-то было не страшно - солнце честно свалилось за горизонт, а не спряталось за крыльями дымной птицы. Эта мысль неожиданно подняла настроение. Как будто все проблемы и страхи угасли вместе с закатом - настанет утро, и ничего не вспомнится. Зато впереди вся жизнь, манящая и прекрасная...
Он засмеялся тихо и позвал:
– Звенка!
Она повернулась, нахмурив брови.
– Прости меня, слышишь? Все будет хорошо, обещаю.
Звенка всмотрелась в его лицо - как тогда, утром около дома. Но в этот раз не отвела взгляд, а улыбнулась едва заметно, и в глазах отразилось ночное небесное серебро.
5
Они вышли из дома, когда небо на востоке только начинало светлеть. Ясень с беспокойством подумал, что уже второй день кряду поднялся в такую рань, и надо срочно принимать меры, чтобы это не превратилось в привычку.
Лошадей брать не стали. Во-первых, идти было недалеко, а во-вторых, на "смотрины" конных не допускают. Таким образом, якобы, уравниваются шансы всех претендентов. Богат ты или беден - Древнейшим на это плевать с крепостной стены. Решил им служить - приходи на своих двоих, а там уж оценят, на что ты годен. Была и неофициальная версия: во время испытания, дескать, можно увидеть нечто настолько страшное, что любая лошадь впадает в панику. Ясень, правда, к этим слухам относился скептически. Ага, попробуйте напугать перерожденного жеребца - сами заикаться начнете. Да и вообще, досадно. Без этих дурацких правил, выехал бы он, Ясень, на своей клыкастой зверюге - все бы от зависти удавились...
Несмотря на ранний час, прохожие попадались довольно часто. Пара телег протарахтела в сторону рынка. А впереди уже слышался многоголосый гул. Звенка с Ясенем переглянулись и прибавили шагу, хотя знали, что времени еще много.
"Смотрины" проходили на восточной окраине, на обширной вытоптанной площадке, где в обычные дни упражнялись солдаты городской стражи. Иногда здесь еще устраивали показательные бои. Сегодня территорию дополнительно оградили - по периметру вбили колышки, а между ними протянули веревки, на которых трепыхались флажки. У Ясеня возникла неприятная мысль, что это напоминает загон. Вдоль веревок бродили хмурые стражники, пропуская внутрь только тех, кто прибыл на испытание.