Дурная кровь
Шрифт:
– Нет, еще буквально несколько слов. Четыре дня назад, когда я пришла от мастера Меццера домой, Алир сказал мне, что дедушка спрашивал обо мне. Я сразу пошла к нему. Он лежал на спине и выглядел так... вобщем, я даже испугалась, что он уже умер. Но тут дедушка открыл глаза, увидел меня и прошептал: "Они не должны узнать. Никто не должен знать". Когда я спросила, о чем это он говорит, в глазах дедушки опять появился страх, он начал озираться, тяжело дышать - будто видел кого-то, кого не могла видеть я. Мне стало страшно, я позвала Алира
– Я сразу вспомнила, что говорил про вас дедушка. И тут же решила связаться с вами.
– И прислали ко мне Френса Лабера?
– Лабера?
– Анжелис насторожилась.
– Кто это?
– Какой-то человек интересовался у меня новостями из университета. Предлагал деньги за помощь с переводами.
– Ой!
– Губы Анжелис задергались.
– Бере, я боюсь!
– Не бойтесь, я отказал этому человеку, и я не собираюсь менять своего решения. Вы правильно сделали, что нашли меня. Мэтр Бенедиктус был моим учителем, одним из самых любимых, и я многим ему обязан. Только пока не пойму, что и как я могу сделать для вас и для вашего дедушки.
– Я хочу, чтобы вы встретились с ним и поговорили. Уверяю вас, он будет очень рад вас видеть и может быть... может быть, он расскажет вам то, чего так упорно не желает рассказывать мне.
– Отличная идея. Я готов.
– Правда? Тогда мы прямо сейчас и пойдем к нам, - заявила Анжелис с той решимостью, которая появляется у отчаявшегося человека при первой поданной ему надежде.
– Я только переоденусь и скажу мастеру Меццеру, что закончила копию, которую он просил. Вы... спасибо вам, Бере.
– За что? Я пока еще ничего не сделал.
Анжелис ничего не ответила, только улыбнулась, скинула свой бесформенный балахон и выпорхнула из комнаты. Бере посмотрел ей вслед, потом обратил внимание на лежавшие на конторке книги. Их было две. Верхняя называлась "Неминуемый восход" - похоже, просто женский роман. Вторая была сборником цитат и изречений придворных магов, служивших первым правителям Руфии. Именно из этой книги Анжелис делала свои выписки для Меццера.
" - Умелый ищет возможность, неумелый оправдание, - прочел Бере и захлопнул книжку. Взгляд его упал на балахон Анжелис. Движимый непонятным порывом, Бере взял его с табурета и повесил на крючок у двери и тут заметил, что из складок балахона выпал клочок серой бумаги. Бере поднял его. На клочке неровными прыгающими буквами (будто паралитик писал!) были выведены три строчки:
MOEREDEM VENNE LLARASY
FESSEN FO NAZWANYRR
MOEREDEM VENNE SGOR
Глава шестая
– И что было после?
– спросил притихший Фес.
– Самое скверное, - Бере сунул трубку в кисет, начал набивать ее табаком.
– Мы с Анжелис приехали на извозчике к ней домой, а там нас уже ждали. Врач, несколько соседей и слуга Алир. Старый Бенедиктус скончался буквально за несколько минут до моего прихода. Панихида назначена на послезавтра, пройдет она в университетской церкви, и я не могу не пойти.
– Ты не боишься, что тебя могут увидеть с девушкой и что-нибудь заподозрить?
– Нисколько, - Бере вставил мундштук трубки в рот.
– Ты забываешь, дружочек, что я ученик покойного Бенедиктуса. Мое появление вполне оправдано и даже диктуется простыми приличиями. Кроме того, у меня всегда есть объяснение - я занял на кафедре должность Анжелис, и мне хочется узнать, чем девочка занималась перед увольнением.
– Она симпатичная?
– Она очаровательна. У нее роскошная темная коса, прелестные карие глазки и нежная кожа. Маленькие ручки, маленькие ножки, фигурка, как у статуй водяных дев, которые украшают аллеи Королевского парка.
– Вот и приударь за ней. Вполне достойная кандидатура. К тому же сирота, которой ты станешь опорой по жизни.
– Ты издеваешься? При всем моем уважении к профессору, девчонка едва избавилась от одного старого хрыча, а тут за ней начнет волочиться другой.
– Глупо, Бер. Вы могли бы стать опорой друг для друга.
– Не в этом смысле, что ты вкладываешь. Но в одном ты, безусловно, прав, девушке нужна помощь. То, что она мне рассказала, весьма странно. Насколько я помню, Бенедиктус всегда был очень уравновешенным человеком.
– А насчет этого ты что думаешь?
– Фес показал лапой на клочок бумаги, украшающий столик.
– Ничего. Чтобы понять, что означают эти слова, надо знать язык, на котором они написаны. Я этого языка не знаю.
– Совсем-совсем?
– Совсем-совсем, - Бере все же решился и при помощи заклинания поджег табак в своей трубке.
– Я хотел поговорить об этой бумажке с Анжелис, но сейчас девушке не до этого. Она очень сильно переживает смерть старика.
– Что ты планируешь делать, Бер?
– Ничего. Честно говоря, я не знаю, за что браться. И чем именно я могу помочь девочке. Вряд ли она расскажет мне что-нибудь, кроме того, что уже рассказала при первой встрече.
– Тилим-тилим-тилим!
– внезапно ожил Кристалл на столе.
– Мой добрый господин Бере, с вами желает разговаривать почтеннейший мастер Арно Ван Затц!
– Бере, это я, - раздался идущий ниоткуда голос декана.
– Ты не занят?