Дурная слава
Шрифт:
— Это не самый легкий способ зарабатывать на жизнь. — Киннкэйд привязал конец веревки к луке седла, сделал узел и, захватив поводья, снова сел в седло.
— У тебя есть право так сказать, — объявил гуртовщик и поехал навстречу Иден.
Она на своей лошади остановилась в нескольких футах от гнедого:
— У вас все в порядке?
Киннкэйд посмотрел на нее и невольно задержал взгляд на губах. И тотчас же заметил, как ее рот сжался в тонкую линию. Значит, она тоже помнит о вчерашнем.
— Все готово.
И тут
— Вы, похоже, один из бесстрашных и настойчивых техасских ковбоев.
— Верно. Уж когда мне удается заарканить кого-нибудь, я не выпускаю добычу из рук. — В уголках его рта появилась улыбка. — Правда, случается, что толком не поймешь, ты ли поймал добычу или поймали тебя самого.
— Гораздо спокойнее и безопаснее ничего не делать, — возразила Иден.
— Вероятно, — поддакнул Киннкэйд. А Иден продолжила:
— Всем известно, что для всадника гораздо спокойнее и безопаснее просто обернуть веревку вокруг луки седла, вместо того чтобы привязывать ее. Ведь это дает возможность отпустить веревку в случае необходимости.
— Есть такая старая поговорка: бросить веревку — все равно что бросить ранчо, — сказал Киннкэйд. — Я никогда не подстраховываю себя таким способом.
— Однажды вы можете пожалеть об этом.
— Конечно, хозяйка, и такое может случиться. Иден повернулась, чтобы посмотреть на остальных.
— Мы готовы?
— Да, — ответил Винс. — Мы жжем свет дня.
— Вы меня удивляете, Винс, — заметил Киннкэйд. — Никак не предполагал, что вы знаток Шекспира.
— Шекспира? — нахмурился Винс. — Не понимаю, о чем вы.
— Вы только что процитировали любимую строчку Джона Уэйна из «Ромео и Джульетты»: «Мы жжем свет дня».
— Да вы помешанный, — пробормотал Винс и вскочил на лошадь.
— На самом-то деле это ведь не из Шекспира, да? — спросил Дик. Лицо его было обеспокоенным, а глаза широко раскрыты.
— Из Шекспира, — подтвердил Киннкэйд и потянул за поводья, приказывая лошади двинуться с места.
Дик повернулся к Элу Бендеру:
— Он ведь дурака валяет, правда?
— Хоть убей, не знаю, — сказал Эл. Конец дискуссии положила Иден.
— Поехали, — сказала она и пришпорила лошадь. Через несколько минут они уже быстро скакали к месту назначения. На горизонте показался большой оранжевый шар восходящего солнца. Его лучи освещали все вокруг, обещая жаркое утро. В головном фургоне, предводительствуя всей процессии, восседал повар. Его голову венчала шляпа с высокой тульей. За ним следовал спальный фургон, которым правил всадник по имени Коннорс. Далее скакал табун лошадей, возглавляемый ехавшим на красивом жеребце Диком. Киннкэйд и еще один ковбой замыкали шествие, понукая отстающих животных. Остальные верховые рассыпались вдоль всего обоза, то вырываясь вперед, то отставая.
Проехав мимо загонов позади большого хозяйского дома, они пересекли
— Как зовут этого нового парня? Я забыл, — спросил он сестру, выдержав паузу.
— Киннкэйд. — Ей неприятен был разговор на эту тему, но она не подала виду.
— Он мне не нравится. — Его той был непривычно решительным и резким.
— Ты уже говорил это. — И она почувствовала, как ее бросило в жар.
— Знаю, — пробормотал Винс и снова умолк.
— В этом году здесь, в ложбине, уродилась такая трава, какой не было многие годы, — сказала Иден, стараясь уйти от неприятного разговора.
— Я не понимаю, зачем ты перегоняешь скот сюда. Каждый кусочек этого пастбища понадобится тебе зимой.
— Они здесь будут пастись недолго.
— Ты грезишь о несбыточном, сестренка, — угрюмо сказал Винс. — Де Пард держит в кармане всех здешних погонщиков. И ни один из них ни за что на свете не согласится перегнать для тебя скот на рынок.
— Знаю. Поэтому я и договорилась с человеком из Орегона.
— И что? — спросил Винс, придерживая свою лошадь.
— Он будет здесь во вторник утром. В девять мы уже начнем грузить лошадей, — преспокойно сообщила Иден.
— И когда же ты договорилась об этом?
— Вчера.
— Почему же, черт возьми, вечером ты мне ни слова не сказала? — спросил он сердито. — Я должен был знать.
— Вчера вечером я и словечка вставить не могла, — сказала Иден, не скрывая раздражения. — Вспомни, как ты старался уговорить меня продать ранчо.
Она повернула своего рыжего коня в сторону от спального фургона и погнала его легким галопом вверх по склону невысокого холма прямо к вершине. Винс не стал догонять ее.
Они добрались до Флэт-Рока уже после полудня. Старый лагерь рудокопов выглядел весьма и весьма печально: стены обрушились давным-давно, и теперь на их месте валялись только груды камней, почти заросшие полынью и другими сорняками.
Над всем этим запустением, как часовой, возвышалась ветряная мельница. Ее крылья покорно вращались, послушные дуновению утреннего ветра. Вокруг поилки, предназначенной для животных, сгрудилось несколько коров, пытавшихся напиться грязной темной водой, которой там было всего на несколько дюймов от дна.
Как только лошадей выпрягли из головного фургона, повар зажег огонь в газовой плите, поставил кофейник и принялся за приготовление полуденной трапезы. Скот поместили в загон возле ветряной мельницы и оставили пастись. Затем рядом с головным фургоном воздвигли тент, предназначенный стать походной столовой.
У каждого ковбоя была личная палатка, или тэпэ. Установив свое временное жилье, работники вернулись к загону для скота, чтобы выбрать свежих лошадей для дневной работы.
Дик с веревкой в руках сгонял скот к наскоро сооруженному коралю со стенами из канатов.