Дурни Вавилонские
Шрифт:
— Много…
— Ох, детки… боги милостивы к вам, вы могли навеки остаться под Другой Башней…
— Это башня владыки Энлиля, господин, — поправил Лилуэласу.
— Да, я так ее назвал, чтобы умилостивить владыку и чтобы ветры не повредили ее, когда мы будем выше пятидесятого яруса. Но люди, которые приходили из разных мест, дали ей имя Другой Башни, и тут уж я ничего не мог поделать. Напрасно вы сбежали. В городе ничего бы у вас не вышло. Вы можете жить только в башнях.
— Почему? — спросили Лилуэласу и Илумушигаль.
— Потому что в городе вам пришлось бы
— Я могу помогать жрецам! — похвастался Лилуэласу.
— В городе одних храмов Мардука — полсотни. Но в каждом свои жрецы, а у них сыновья и племянники. Вы там умрете от голода и от самого города — вас будут угнетать его широкие просторные улицы, вы будете шарахаться от верблюдов…
— Нет, — сказал сын сестры жреца. — Мы взяли с собой деньги. Этих денег нам хватит надолго. Пойдем, госпожа. Мы больше не испугаемся!
— Тогда торопитесь.
Они опять вышли из будки, взялись за руки и быстро пошли прочь, на сей раз — в нужную сторону.
— Неужели и я когда-то был таким же дурнем? — спросил хозяин.
Я не знал, что отвечать.
Потом хозяин назвал меня бездельником, я вынес и спрятал оставшиеся кирпичи, разбудил Гамида и внес хозяина на шестой ярус.
— Сейчас я буду спать, — сказал он. — А ты поешь и ступай помогать Гамиду. После бессонной ночи работник из него скверный. Сделай так, чтобы он поспал хотя бы несколько часов, и сам ухитрись отдохнуть. Этой ночью вы оба мне понадобитесь. И раздобудь хорошую крепкую палку с меня ростом.
Я подумал о «ноге», которую можно заработать, и обрадовался.
С Гамидом мы уговорились так — два подъема и два спуска делает он, потом два подъема и два спуска — я. Нужно было предупредить парней и Тахмада. Парни только пожали плечами. Я сказал им, что мы с Гамидом зарабатываем небольшие деньги, служа по вечерам моему хозяину, и заботимся о том, чтобы Гамид не слишком уставал, гоняя тачку, и этого хватило. Но Тахмад был сильно недоволен — как это мы вздумали что-то зарабатывать, не попросив разрешения у старшего. Он припомнил историю с дешевой кашей, Гамид ответил ему, что тут не деревня, что в деревне Тахмад был главным по праву рождения, а тут главный тот, кто лучше соображает. Этот разговор чуть не кончился дракой.
Когда стемнело, мы поднялись по лестнице в хозяйское жилище и спустили господина Осейфа вниз.
— Теперь наберитесь мужества, ослятки мои, — сказал он. — Я должен залезть с одним из вас в эту дыру, а второй останется снаружи, чтобы помочь нам выкарабкаться. Ты, Гамид, в плечах и в бедрах пошире, ты останься и вздремни. А ты, Вагад, лезь туда первым.
Я полез ногами вперед — мы уже знали, что дыра выше уровня пола. Потом хозяин подал мне светильник с палкой, и мы с Гамидом помогли ему проползти в дыру, не ободрав боков.
Мы оказались в узком и длинном помещении.
— Не
Я шел за ним, с каждым шагом убеждаясь, что он действительно знает все эти коридоры и повороты. В них выходили двери, мимо которых мы по его приказу крались на цыпочках. Кроме того, мы трижды поднялись по лестнице, каждый раз на высоту яруса, а спустились только один раз.
— Вот эта дверь. Она закрыта, но попробуй вставить снизу палку, вот сюда, и приподнять край, — велел господин Осейф. — Так, хорошо, вот нужная мне щель. Так и держи!
Под длинным платьем на нем был пояс с ножом. Он задрал подол, взял нож и ввел его в щель. Видимо, ему уже случалось открывать таким способом двери. Всё получилось, и мы вошли.
— Стой тут с палкой и светильником, — сказал хозяин и пошел вперед, произнося слова, похожие на заклинание: — Дишон! Ришарид! Питир! Дишон! Ришарид! Питир!
Мне стало страшно — как бы он не обрушил Другую Башню своими заклинаниями. Но это оказались имена трех стариков, которые появились в коридоре и стали с ним обниматься.
Я никогда еще не видел таких высоких и плешивых стариков. Годы делают человека меньше и суше, вот мой хозяин — человек, постаревший правильно. А если прожитые годы прибавляют рост, но лишают волос, от такого человека лучше держаться подальше.
И лица у них были странные — длинные и бледные. И волосы были странные — редкие, седые, до плеч и совершенно прямые. Я всяких чужеземцев видал в Вавилоне, но такие еще не попадались.
— Осейф, Осейф, наконец-то! — твердили они. — Как ты нас нашел?!
— Найти вас было нетрудно. Главное — попасть в коридоры нижнего яруса вокруг Трубы. Пойдем, сядем, поговорим, ведь не всё можно выдавить на табличках.
— Идем, погляди, как мы тут живем, — сказали они. — Хочешь финиковой настойки? Отличная настойка!
Хозяин обернулся.
— Стой тут, у двери, с палкой наготове, — велел он. — Если появится кто-то из слуг, бей по голове, уложи его, потом разберемся.
Трое стариков со странными именами увели его, но впопыхах неплотно закрыли двери, и я слушал их речи.
— А вас тут неплохо содержат, — говорил мой хозяин. — Отличная мебель, прекрасные ковры.
— Жаль только, что окно выходит в Трубу, — ответили ему. — Если бы наружу — мы бы подзывали торговцев, а в Трубе только погонщик и ослы. Мы бы покупали не только финиковую настойку, но и крепкое вино из Кемта.
Выговор у этих людей был какой-то непривычный; впрочем, в Вавилоне говорят на сотне языков, и выговор того же Бурче разобрать можно, только если очень постараться.
— Я ничем не мог помочь, меня ведь к вам не пускали, — это опять заговорил хозяин. — Я думал увезти вас отсюда и спрятать в загородных домах одного храма, но не сумел договориться.