Душа без признаков жизни
Шрифт:
Сухие опавшие листья под ногами не трескались и не шуршали. Синяки, ссадины на коже Андриана, разбитая губа, покрытая коркой подсохшей крови – они растворились. Он здоров, а Феликс снова человек. Или что? Что он такое?
Мы оба ни живы, ни мертвы. И мало того… Андриан сам вызвался встретиться! Это шутка такая?
Пока Феликс рассуждал, они брели по благоухающему осенью саду. Повислые березы, красно-желтые сосны, раскидистые тополи – деревья смотрели на Феликса свысока.
«Нет. Они смеются надо мной, – горько признал Феликс. – Я снова похожу на человека, но бессилен. Какая жалкая ирония».
Андриан сел у двуствольного, опадающего к зиме клена – непозволительно уникального. Дерево танцевало.
Два ствола изогнулись в причудливых позах, кружились, как партнеры в танго. Один загибался к земле овалом, образуя полукольцо, другой, извиваясь, стремился вверх, протягивая к небесам руки.
Парень задумчиво смотрел на оставленный кем-то тлеющий костер, а солнце уже касалось земли и озолотило лучами округу, проявило вкрапления рыжины на его отросших, русых волосах.
– Сядь, Фел, прошу тебя. – Андриан выглядел дико усталым и ждал, пока Феликс приземлится по другую сторону костра. – Я представляю, сколько у тебя вопросов.
– Нет. Не представляешь. И ты не ответил даже на один-единственный!
– Я не знаю, с чего начать… Ты ведь столько мог накрутить себе о причине моего поступка. – Андриан поджал одну ногу к подбородку и задергал пуговицу на пальто. – У человеческого воображения нет никаких границ.
Феликс резко подскочил, однако ноги подкашивались от неукротимого тайфуна остервенения.
– У вас заговор против меня?! Каждый считает своим долгом превратить мою жизнь в сущий кошмар. Марлин и та, цацкается с тобой, действуя мне на нервы!
Парень охнул и шлепнулся лбом о колено, словно в приступе истерики.
– Вот это точно моя вина. Не должен был я с ней знакомиться! Не должен… – Он распрямил ноги и оперся спиной о дерево, скрестив руки на груди. – Я просто хотел узнать у нее…
Парень замешкался. Феликсу показалось, что зеленые глаза под длинными коричневыми ресницами совсем ничего не видят перед собой – мертвые и сумрачные, они лихорадочно ёрзали по холодной земле.
– Узнать о чем? Где лучше ее прирезать?!
– Нет! – Андриан в обиде открыл рот.
Феликс изумился. По коже мурашки пустились от его пропитанного болью возгласа.
«Значит, мое убийство – мелочь, – подумал Феликс, – а убийство другого человека повергает парня в истерию. Занятно».
– Я хотел поговорить с ней и только, но… увлекся. Прости.
– Поговорить? О чем интересно?
– О тебе, – коротко выпалил Андриан.
– Что? Зачем?
– А если бы ты убил человека, то не захотел бы узнать, какой он был?
– Стоп… – На Феликса накатила безумная мысль, которую он мечтал срочно опровергнуть, но сердце уже изнывало в мандраже. – Ты хочешь сказать, что
– Я не знаю. – Лицо парня избороздилось белыми пятнами. – Феликс, я не знаю, правда…
– Ты не помнишь? У тебя отшибло память после мордобоя на складе, или что?
– Нет! Когда я в тебя выстрелил, я… не знал, зачем это сделал. Лишь чувствовал. Чувствовал, что ненавижу тебя. Даже словами не передать, с какой всепоглощающей одержимостью желал убить тебя.
– Людей ненавидит по какой-то причине! — Господи, мы два духа, вышедшие из тел, видевшие черт знает что, но этот мерзавец всё равно не признается! Чего ему бояться? – Андриан, скажи мне правду. Я живу в теле… – Феликс очень громко и похабно высказался, прежде чем продолжил: – грача. И всё из-за тебя! Я ничего не могу тебе сделать, так скажи правду!
– Феликс, твои глаза смотрят, но не видят. Я сказал тебе правду. Клянусь!
– Что стоит клятва убийцы?
– Я знавал людей и похуже. Кто сознательно убивает других, глазом не поведя.
– Ты не представляешь, каких людей знавал и судил – Я! Сначала так и подумал, что ты недомерок, решивший мне отомстить. Но теперь я вижу, что ты просто псих! – Феликс залился истерическим смехом. – Псих! Меня убил псих! Какая идиотская смерть!
Парень с опечаленным видом наблюдал за впавшим в бешенство Феликсом и крепко сжимал руки на груди.
– Ты прав. Может, я и псих. Только не называй и себя благодетелем. Мы все – то еще… дерьмо. – Андриан задумался. – Но прости за Марлин. Я виноват. Понимаешь… она не похожа на остальных, и я не смог устоять перед возможностью познакомиться ближе с ней и твоей жизнью. Мне стало легче. Видения ушли.
При упоминании Марлин Феликс обомлел и уже хотел броситься на парня, словно овчарка на наглого кота, но насторожился, услышав про видения.
– Какие еще видения?
– Которые заставили застрелить тебя.
Парень пытается заговорить мне зубы? Или держит за идиота?
Феликс уже закипал белым ключом от ярости. Андриан же оставался холоднокровным и сдержанным, позволял себе усмехаться наглой лисьей улыбочкой. Исподлобья то и дело поглядывал на Феликса, но от его затяжного, строгого взгляда юрко отворачивался и устремлялся куда-то вдаль.
– Андриан! – суровым и неукоснительным голосом закричал Феликс, когда парень очередной раз отвернулся. Он вальяжно поднялся во весь рост над ним. Феликс по жизни старался вести себя сдержанно и флегматично, но сейчас, по-видимому, придется распахивать настежь свой истинный нрав. – Ты решил встретиться со мной, и я это уважал, но теперь вижу, что ошибся. Какого черта ты сейчас делаешь?!
– Пытаюсь поговорить с тобой.
Андриан нахмурился под укоризненным взглядом.
– Ты жалеешь себя и пытаешься оправдаться! Выдаешь всё так, будто мое убийство – пустяк или чья-то шутка.