Душа ифрита
Шрифт:
— И с чего бы вдруг Эл так резко мчаться туда из-за какой-то страшилки?
— Я случайно упомянул имя пропавшего солдата, а Эл вдруг встала, как вкопанная. А потом начала расспрашивать, как именно он выглядел, сколько ему лет и так далее. После этого она резко прервала тренировку и ушла. Остальные три дня мы не общались.
— И как его звали? — спросил я, хотя ответ уже был очевиден.
— Денис, — ответил мне Арт.
— Вот черт, — выдохнул Ри.
— И что мы будем делать? — воскликнула Тея. — Пойдемте искать ее! Еще не поздно, прошло ведь всего два дня.
— Но мы даже не знаем, куда именно она направилась, — возразил Ис. — Этот лес слишком большой.
— То через два дня ее уже не будет в живых, — закончила за него Ката. — Но ведь мы все равно можем попробовать, Вик. Только скажи, мы все сделаем. Только отдай приказ.
— Не могу, — я резко поднялся из-за стола. — Во-первых, Эл нарушила прямой приказ. Она не должна была отставать от отряда и принимать решения самостоятельно. Во-вторых, я не могу жертвовать другими своими солдатами.
— Тогда она умрет, — прошептала Тея.
— Простите, но я не могу поступить иначе.
— Но ведь ты ее любишь! — выпалила Тея и все разом замолчали, уставившись на нее.
Я лишь через несколько минут заметил, что мои руки мертвой хваткой вцепились в стол, а сам я тяжело дышу.
— Ты любишь ее, но почему не пытаешься спасти ее?!
— Тея, ты перешла все границы.
Я сказал это очень холодно. Никто не посмел вставить ни единого слова. Они лишь молча наблюдали, то открывая, то закрывая рты. Надо было срочно уйти отсюда, пока не стало слишком поздно. Гнев полностью завладел мной, и я уже не мог разумно мыслить.
Даже в самом конце Эл поступила так, как хотелось ей, вопреки всем правилам. Кажется, она так и не научилась думать ни о ком, кроме Дениса. Не научилась она думать и о себе. Она сказала мне в тот вечер, что не будет ни о чем сожалеть. Но все-таки, сожалеет ли Эл сейчас? Будет ли она сожалеть в последние минуты своей жизни? Каким же я был дураком тогда. Она хотела довести до конца не историю с капитаном, она хотела довести до конца историю с Денисом. Ее взгляд... Я вспомнил вдруг. Он был знаком мне не просто так. Именно так она смотрела на меня в первые дни, когда верила в то, что я помогу ей спасти Дениса, помогу вернуть прежнюю жизнь.
Часть 3. Глава 1
Наверное, я ненавидел свою прежнюю жизнь. До сих пор думаю, хотел бы я вернуть все на круги своя или нет. Ответ никак не приходит. Маша и Эл, похоже, были тогда счастливы. И ради их счастья, если бы я только смог, то вернул все назад. Но мне самому надоело абсолютно все. Надоели однообразные будни, надоели однообразные выходные, надоели привычные вещи, надоело даже свое отражение в зеркале.
Я хотел перемен, хоть каких-нибудь. Однажды они пришли вместе с Эл. Когда мы с ней только познакомились, жизнь будто бы снова обрела краски, наполняясь приятными воспоминаниями. Но, по истечению некоторого времени, тоска снова вернулась. И лучшее, что я мог сделать, чтобы хоть как-то сохранить себя, чтобы испытать хоть какие-то эмоции, это пойти на риск. Вот почему начало войны стало для меня возможностью выйти за границы полиса, увидеть хоть что-то, помимо однообразного города. И я пошел на этот шаг точно зная, что вернусь домой. Лишь благодаря Эл я понимал, что смогу вернуться обратно.
***
Не знаю, сколько месяцев мы провели в плену. У нас не было календаря, да и на наши вопросы никто не желал отвечать. Я помню только, что нас переводили два раза. Первый — когда воздух становился прохладнее, а ночи
Это была моя дурацкая идея. Мы пошли в лес, чтобы развлечься, чтобы развеять миф, который нам рассказал совсем молоденький паренек с базы. Но в самой чаще леса, из-за непроглядной темноты, мы не смогли разглядеть побирающийся отряд врагов. Нас обезоружили и связали еще до того, как мы смогли понять, что происходит. Так мы и оказались в плену. И единственное, что я не понимал, так это причину, по которой нас не убили в самом начале. Столько сил и ресурсов было потрачено на наше содержание в качестве пленников, хотя мы даже не представляли собой никакой ценности для врага.
Я уже плохо помню тот период. Чем больше мы были в плену, тем больше отчаивались. И с каждым днем я понимал, что выход только один — смерть. Теперь это уже не являлось чем-то страшным, как нам представлялось в начале войны. Я вдруг понял, что смерть может быть просто спасением для тебя, а не погибелью. И как раз в тот самый момент, когда я почти перешел грань, нас спасли.
Мы сидели, забившись в угол. Было холодно, а в деревянной избушке, куда нас приволокли, не наблюдалось ни одного обогревателя. Трое вражеских солдат, укутанные в теплые военные плащи, стояли посреди комнаты что-то живо обсуждая между собой. Они пришли к нам совсем недавно, всего два дня назад. А до этого на смене находились три других солдата. Вроде как вахтовый метод. Но эти, новые, были отвратительны настолько, насколько это вообще возможно. Они болтали не затыкаясь. И днем, и ночью... В тот день они тоже о чем-то спорили, активно жестикулируя руками, как совершенно неожиданно на старых петлях заскрипела входная дверь. По их лицам стало ясно, что они не ждали гостей в этом время. Наступившую тишину нарушил скрип досок под ногами нежданного гостя.
На пороге стояла девушка. Она опиралась руками о дверной косяк и тяжело дышала как после долгого бега. Но затем, едва заметив солдат, стоящих напротив нее, девушка выпрямилась. Как я ни старался, но не мог разглядеть ее лица, которое было спрятано за черным капюшоном. Но больше всего меня поразил ее внешний вид. Девушка была одета во все черное.
— Простите, — нерешительно начала незнакомка. – Я потерялась и...
Ее голос был хриплым и слабым, словно у человека, который месяц проболел. Но от этого звука мое сердце почему-то сжалось, было в ее голосе нечто до боли знакомое, родное.
— Я отбилась от своего отряда, заблудилась... помогите мне, пожалуйста! Я почти неделю брожу одна по лесу.
— Конечно, мы тебе поможем, — вдруг сказал один из солдат с идеальным акцентом.
И тут я понял, они разведчики. Когда они общались друг с другом на родном языке, был слышен их говор. Но сейчас он заговорил на нашем языке так, будто тот и вовсе был для него родным. Бедная девушка, вполне вероятно, приняла их за своих. Им ничего не стоило ее провести.
— Она попалась на их удочку, — прошептал мне на ухо Ян.