Душа как скрипка. Биография, стихи, воспоминания

Снежина Татьяна Валерьевна

ПОЭТ

Поэтом быть не так легко, Как кажется сперва. Поэтам очень тяжело Найти души слова. Поэт не может И не должен лгать. Поэт обязан В минуте трудной людям помогать. Но никто, ни за что, никогда не поймет, Что бывает у поэта время, Когда душа у него совсем не поет, И хочется забыть человеческое племя. Но должен поэт все писать и писать, В стихах своих ни за что не лгать, Чужие чувства в них отражать, Но дайте поэту и о своем слово сказать. Он любит, поймите, так же, как вы, Он верит, надеется, ждет, как вы, Но только лишь скажет о своем он, увы, Пред ним сразу встанут преграды судьбы. О чувствах ему сказать не дадут, В

его глазах огоньки умрут, Но люди жестоки, его не поймут, Для этих людей поэт, словно шут. Для тех, кто жесток, поэт только шут, Читают его лишь в свободное время, Серьезным стихом пренебрегут, Предпочитая свободную тему. Последним дыханьем Стих свой согрев, Поставив точку, Скончался поэт. А люди в метро, У которых времени нет, Спокойно скажут — Умер поэт… 22 сентября 1987 Москва

ЗАДУМАЙТЕСЬ

Тихий вечер, где-то смех, Во дворах утихших лежит снег. Иду, осторожно ступая ногой, Чтоб не разбудить тополь нагой. Старинный дом в воспоминаниях спит, И лишь на первом этаже окошко горит, Телевизор мигает и рама скрипит. В лепной узор на стене крюк ржавый вбит. Шагаю дальше с непонятной тоской. Душа потеряла почему-то покой. Подхожу к Александровскому дворцу, И будто бы с прошлым лицом к лицу: Чуть правее таинственный свет… Но мечтаниям моим оправдания нет, И совесть душит, будто бы яд — На гвозде канцелярские счеты висят. 30 сентября 1987 Москва

ПОСЛЕ СМЕРТИ

Как холодно лежать в покрытом белым кружевом гробу. Ах, думала ли я, что когда-нибудь вот так умру! Дорога, слякоть, мчится грузовик, Вдруг поскользнулась я! Никто не слышал даже крик. И вот я здесь, Нелепо так лежу, И руки на груди, Хоть непривычно, но держу. Ко мне подходит мать, Прильнув к моей груди, Рыдания не в силах все унять, Вспоминает, что давно уж позади. Вот подошел отец. Слезы не проронил И горьким лишь молчанием Мне намять он почтил. Вот брат пришел, Не помнящий себя, Букетик желтых роз Кладет он на меня. А вот и ты, моя подружка, Ну, сколько можно ждать тебя? Но по щекам твоим стекают слезы, Как я хочу обнять тебя, Но не могу. А где же он? Он подойти не в силах к гробу. Что ж он стоит, как бедный родственник, в углу И утирает рукой слезы. Но что это, куда меня несут? Ну, прекратите эту музыку! Довольно вам кричать и причитать! Я не какой-то там вам уникум. Ах, ну теперь начнут все речи говорить И соболезнования родственникам сыпать, И даже, кто меня здесь ненавидит, — Прекрасные и лестные слова мне будут говорить! Конечно, так оно и есть! Еще слезами подлецы посмели обливаться, Нет, чтобы во всем достойно им признаться, Так будут все стоять и нагло завираться! Но вот настал их звездный час — Горстями землю мне в лицо кидают. Они, конечно, понимают, Что не отвечу я сейчас! Но что вы делаете, не забивайте доски! Ведь я не слышу щебет птиц. Я только слышу, как жестоко Упал мой гроб, и мир притих. Я только слышу, как комочки Сухой земли о крышку бьют. И вот умолкло все, в загробном мире Все сковано и мертвенный уют… 22 сентября 1987 Москва

«Я стою на высокой горе…»

Я стою на высокой горе, Окаймленной глубоким туманом, И как будто лечу в вышине В беспредельном небес океане.

НО ВОТ ОПЯТЬ

Ну, что со мной? Ведь я тебя забыть хотела. Тетрадь вот эта в ящик Из прошлого, как птица, улетела. Но вот опять непроизвольно Рука достала чистый лист И фотографию достала, Где ты танцуешь, мой брейкист. И вот слова. За словом строчки, И запятые, словно кочки, Преграды

ставят мне назло. 23 сентября 1987

«Окинуло взором туманным…»

Окинуло взором туманным Утро осеннюю тишь, Солнечный зайчик обманный Сверкнул вдруг на инее крыш. 1987 Москва

ЗАПИСКА ИЗ БЛОКАДЫ

Они лежат все на снегу… Мне очень холодно и голодно… Ах, руки зябнут, не могу! А им не холодно… уже не холодно. С застывшим воском бледных лиц, В предсмертных судоргах не корчатся. Глаза спешат в спокойный мир… И мне вдруг хочется порою кончиться. Уже нет больше силы ждать. Что будет время, все изменится. Мне хочется спокойно спать, Но где-то теплится надежда, теплится. В продрогшем сердце огонек Разлился в гулкий жар по телу. Найдите мне воды глоток. Иль закидайте меня снегом! Глотаю с жадной дрожью снег, Уже не чувствую я голода. Я где-то слева слышу смех… И мне не холодно… Уже не холодно… 22 декабря 1987 Москва

Я И ВЫ

Люблю в грозу я в море плавать, Осенний дождь в ладонях держать. Люблю я под музыку грустную плакать, Чтоб горю для счастья все слезы отдать. Мне хочется миру отдаться, Стихии себя посвятить. Мне хочется в бурю ворваться И молнию в море вонзить. Мне хочется быть одинокой В бесчувственном токе людей. Хочу я душою открыться В пространстве вселенских огней! Хочу во все верить, поверьте, Но лава обмана с вершины ползет, Ее невозможно измерить, Раздавит меня и сожрет!!! 24 декабря 1987 Москва

САМ СЕБЯ НАЙДИ

Бесконечная вечность — Бурная стезя. Обуздай беспечность, Так шутить нельзя. Нечего от жизни ждать, Сам себя найди! Чтобы чистым стать, Грязное пройди. Если в мире мрачном Даже нет свечи, В облаке прозрачном Камень поищи. Солнце раскаленное Раствори в волнах, Чтоб вода соленая С берега ушла. 30 декабря 1987

…Куда податься человеку, подошедшему к тяжелым дверям адского храма жизни? Ведь за дверями так много манящего, тянущего, отпугивающего, злого, доброго, прекрасного и ужасного…

И хочется идти прямо к манящему, доброму и прекрасному, но на пути обязательно есть что-то отпугивающее, злое, ужасное. И хочется обойти стороной это зло, но оно все равно обязательно встретится на пути. Не сейчас, так позднее…

1988 год, Москва.

«Зашнурованы ботинки…»

Зашнурованы ботинки, Перепутаны шнурки. Плащ, застегнутый на кнопки, А как будто на замки. В шевелюре его кепка С козырьком зад наперед. В правом ухе есть сережка С надписью: «А мне везет». На перчатках его дыры, Весь в заплатках старый джинс, Хулиган он и проныра, Старых улиц новый принц.

«Свеча на ветру…»

Свеча на ветру, Пламя трепещет. Свеча на ветру, Жизнь скоротечна. Ладонью прикрою Жизни цветок, Под пальцами Сердце забьется.

МНЕ ЦЫГАНКА НАГАДАЛА

Мне цыганка летом нагадала, Что мне недолго жить осталось на веку. Я думать об этом часто стала, И поняла, что права не имею и больше не могу. Нам нельзя быть больше вместе, Я жизнь ему калечить не хочу. Я ночью лишь сижу в любимом кресле И созерцаю тусклую свечу. И жизнь была как тусклая свеча, Скупа теплом и быстро истекает. В текущий воск смотрю, в душе крича: «Остановись на миг…» Но ничего не помогает. Мне цыганка летом нагадала, Что мне недолго жить осталось на веку. Я думать об этом часто стала, И поняла, что права не имею и больше не могу… 17 января 1988 Москва