Душа Махабира
Шрифт:
— Будешь бить под такими углами и однажды тебя прикончат, — сказала Рюга, в очередной раз заехав по смазливому лицу, не сильно, но хлестко.
— Знаю я, но это же красиво!
— Ты сам создаешь уязвимость, ты дурак?
— Нет. — Алмас сел, зайчики в глазах понемногу таяли. — Просто я хочу, чтобы меня полюбила публика.
— Как думаешь, когда ты разляжешься задом кверху, многие тебя полюбят? — Рюга рассмеялась.
— Чего смеешься?
— Да так, хах. — Она вдруг стала серьезной, сцепилась взглядом с парнем. — Ничего, я выбью из тебя
Через три недели на раскаленном горизонте замаячил Аванпост. Рюга стукнула Алмаса в плечо, чтобы разбудить. После утреннего спарринга он уснул прямо в седле. Парень непонимающе дернулся, посмотрел на своего кута, который лениво брел по песку, затем на девушку, затем по направлению пальца.
— ОГО! — Алмас вскинул руки, после схватился за ребра. — Я не был тут с детства, отец возил нас сюда. Этот разлом появился самым первым…
— Тут дожди бывают? — спросила Рюга, разглядывая безнадежно иссушенную поросль.
— Иногда, — Алмас грустно улыбнулся, — в Махабире дождь — плохой знак…
— Это почему?
— Красный волос, пригнись, — скомандовал Хазем, пробегающий сбоку каравана.
— Рано же еще, — рыкнула Рюга.
— Нет, пора.
— Цю… Раскомандовался.
— Хазем сегодня тревожный, — задумчиво сказал Алмас, глянул на девушку, и громко захохотал.
— Заткнись, а то получишь, — буркнула Рюга.
Все это время она скрывала лицо и волосы, даже от людей Сомаха. Теперь же девушка закуклилась в чаду, и скрючила шею со спиной как старуха, чтобы хоть немного уменьшить рост. Алмас сдерживался как мог, но снова захохотал. Длинная нога метко прилетела по заднице, отчего парень чуть не упал. Ловко перехватившись он уехал, уже не сдерживая смех.
Рюга наблюдала издалека как козлобородый и Сомах о чем-то спорят с гвардией, которая охраняла переправу. По обрывкам фраз она поняла, что они требуют больше денег.
Мост был гигантским. Цепи с необычными звеньями удерживали огромные бревна, все это крепилось на ряды белых обелисков, половина из которых уже раскрошилась. Внизу завывала бездонная пропасть, и такие же гладкие стены, у скалы, словно их шлифовали.
В ее сторону пошли гвардейцы в блестящей броне с белыми одеждами. Внимательно оглядывая каждого зверя, они прошли мимо носорога, гон выдохнула.
Затем миновали и Хазема с Гамашем, у шатра Фина даже не остановились.
Рюга всеми силами старалась не допускать дух в глаза, от чего те стали светло-серыми с едва уловимым розовым оттенком.
Добравшись до нее, двое мужчин остановились, и один приказал сбросить чаду с лица. Рюга не стала пререкаться. Неуклюже сняв головной убор, перед гвардейцами появилась горбатая девушка с черными волосами и густыми бровями, смуглой кожей и серыми глазами. Огромный липовый ожог на полщеки изменили ее до неузнаваемости.
Рюга смотрела в шею кута, на котором сидела. Больше всего она опасалась, что ей прикажут что-то сказать, если они знают о ней, то вмиг поймут по акценту, что она не
Но мужики просто пошли дальше.
«Фин, молоток…» — хитро улыбаясь подумала девушка, вспоминая, как он пять дней кряду мазал ее маслом, которое затемнило кожу, выкладывал черные брови на самодельный клей и колдовал над искусственным шрамом.
Наконец, спустя пару часов караван тронулся. Оказавшись на середине моста, Рюга признала — перебраться через пропасть не было ни шанса, шириной в сотню метров, без дна, она тянулся до горизонта с обеих сторон. На большой глубине девушка увидела идеально срезанные вкрапления кристаллов, похоже на те, что были в ущелье перед Хаташем.
«Если это сделал Кашим, то его нельзя пускать в Холмы. Чертов старик… Откуда такая сила?» — Рюга вспомнила про бывшего Патриарха, нечеловеческую плотность духа, то как он перемещался по воздуху, и эти лучи по ночам. — «Наверняка это его рук дело, но зачем?»
«Чтобы поглотить нас.» — раздался голос внутри. Гон лишь считала короткое ощущение, ее подсознание слышало слова, но разум их не распознавал. Она посмотрела на спину Алмаса, который уже перешел мост и, очевидно, ждал ее, весь заряженный впечатлениями, завидев девушку он улыбнулся.
«Он полюбил тебя».
— Похоже на то…
(далеко на северо-западе)
В самом центре Махабира, между восемью городами блестел лес кристаллов, который возвышался над соседними горами. Обнесенное скалами, кристаллическое ядро Махабира испускало три стены, свысока похожие на паутину, которая вот-вот обрастет сотнями путов.
Высоко над кристаллами парили облака, с любой стороны Махабира они были непримечательными и казались мелкой точкой. Но белый вихрь скрывал в себе девятый город. Город, парящий в воздухе, на подушке из кристаллов. Любой зрячий путник замер бы, увидев дух, который поддерживал эти пиковые башни.
Но улицы летучей столицы пустовали. Дворцы с роскошными фресками рушились от времени и беспощадных вихрей ветра. Растения не могли выжить без поддержки, и некогда цветущий сад дворца иссох, слился с его каменной оболочкой.
В центре главной площади стоял Кашим, морщинистая дряблая кожа, сильно загорелая, покрытая темными веснушками с головы до пят. За ним, приникшие к земле, Катош и наг с оплавленным лицом. Лишь кривой рот, который со свистом втягивал воздух и пара темных дырок вместо ушей и ноздрей отличали лицо от затылка.
— Я приказывал не трогать ее, — вымолвил патриарх.
— Прошу простить, — медленно пробубнил камнелюд, — боялся, что она может заподозрить.
— И, что скажешь?
— Слаба, никогда она не сможет представить угрозы, даже поглотив половину…
— Помнится, тоже ты говорил и обо мне, — прервал его Кашим.
— Сейчас я уверен. Вспыльчивая, слишком юная, слишком зависимая…
— Могу я испытать ее? — прохрипел Наг.
— Попробуй. Все, что мне нужно, чтобы она захотела прийти сюда. — Старик понемногу начал превращаться в белый туман. — Сама. Не убивать и не калечить.