Душа на продажу

Мур Лина

Бежать не было возможности, потому что и в коридоре творилось что-то непонятное, неподвластное логике. Портреты падали, пытаясь накрыть меня под их тяжестью, а я только и успевала отскакивать от них. Дойдя до лестницы, надо мной включился свет, и я увидела у подножья ступенек окровавленного Яна, который держался за перила и что-то бормотал.

Я не могла соображать, паника, страх и непонимание творили со мной безумство. Свет резко потух и Ян исчез, но началось движение в зале. Моя куртка и рюкзак подлетели и со скоростью света вылетели из зала к входной двери. Меня выгоняли.

Но как выйти, если ветер обещал сломанную шею, если бы я сбежала вниз. Осторожно, держась за перила, я делала шаг за шагом, пока меня пыталось оторвать от моей опоры. Дойдя до лестницы, я успела пригнуться, как надо мной пролетел стул. Я посмотрела в сторону нападавшего, но там была пустота. Начался шум, мебель двигалась, пока я пробегала через неё, все были против моего присутствия, и я уже не особо-то и желала быть тут, только спастись, скрыться и убежать.

– Лори! — я расслышала через этот грохот и визг голос Нори и помчалась быстрее к выходу.

Парень держал открытую дверь, в другой руке у него были мои вещи, его одежда развивалась под порывами ветра. Я упала в его объятья, дверь за нами захлопнулась с таким грохотом, что нас оглушило на несколько секунд.

– Лори, что там…, — он осекся, осматривая меня.

– У тебя кровь! — воскликнул он, дотрагиваясь до порванной футболки, которая пропиталась темно-багровым цветом.

Я стояла в шоке, только осмысливая то, что произошло.

– Лори, тебе надо в больницу, у тебя глубокий порез, — он накинул на мои плечи куртку, а рюкзак закинул себе на плечо и подхватил меня на руки, быстро спускаясь.

– Что там произошло? Я слышал такой шум, крики, а затем дверь открылась, и в меня полетели твои вещи, — спрашивал он, пока я цеплялась за него от накатившей боли не только от раны.

– Это он, Нори, он убивал всех и меня хотел убить, — прошептала я.

Как только я произнесла эти слова, подтверждающие происшедшее, горькие слёзы подступили к глазам. Внутри меня всё сдавило, а сердце стучало где-то в горле, как крылья дикой птицы, пытающейся вырваться на свободу. Дыхание сбилось, когда Нори поставил меня и достал телефон, чтобы вызвать скорую.

Мои мысли беспорядочно вертелись в голове, но единственная была отчётливо слышна – убийца. Я отдала своё сердце бездушному животному, который нещадно обрекает на гибель девушек. И я чуть не стала очередной жертвой. Я витала в своих мечтах, в сказке и забыла о реальности, надо было прислушаться к Нори. Надо было…

Машина скорой помощи приехала через десять минут, мигая огнями, и меня положили на кушетку, осматривая рану.

– Тут требуется наложить несколько швов, порез не задел жизненно важных органов, и это хорошо, — на ломаном английском произнёс мужчина.

Но я бы хотела, чтобы всё было повреждено, как моя душа. Как продолжать жить, если ты так глупа и неосторожна? Как нести в себе это чувство предательства? Раньше я думала, что знаю что это, но я и не подозревала, насколько это больно. Это как ржавый нож, который режет твою плоть, напоминая о твоей вере. Вере в невиновность.

В больнице мне обработали рану, когда ворвались в палату все мои друзья

с бледными лицами и наперебой начали галдеть, спрашивая меня, как такое произошло.

Я лишь отвернулась и сжала губы, желая поскорее уехать из этой страны, чтобы похоронить воспоминания.

Обратно нас отвезли на машине скорой помощи до отеля, и я молча поднялась к себе, а ребята следовали за мной.

– Лори, — тихо начала Кейт, и я посмотрела на неё, сидя на своей постели. — Нори рассказал нам часть, но скажи, что это не правда.

– Не могу, — глухо ответила я. — Он пытался меня убить. Ян убийца.

– Но ведь мы нашли столько доказательств его невиновности! – возмутился Морган.

– Он убийца! — закричала я. — Он убивал девушек и Перхту сегодня убил. Убил! Как вы не понимаете, он…, — к горлу подступили слёзы, и я закрыла лицо руками.

– Ребята, я думаю вам лучше выйти, — требовательно произнесла Кейт, и я услышала стук двери.

– А теперь говори, Лори, — предложила она, и я подняла на неё голову.

– Он предал меня, Кейт, — разрыдалась я, а подруга обняла меня. — Предал, понимаешь? Он занимался со мной любовью, а затем пытался убить и ранил меня. Он говорил о любви, а на самом деле вот его проклятье — подтверждать свою виновность каждую ночь перед судом. Я не знаю… не знаю… господи, да почему так больно?

Я плакала, а Кейт гладила меня по голове и спине, успокаивая.

– Я хочу уехать, очень хочу, — я отстранилась и стёрла слёзы.

– Но как же суд? Ты не будешь его защищать? – нахмурившись, спросила она.

– Кого защищать, Кейт? Убийцу? Надо его остановить, а не спасать! – возмутилась я и встала.

– Но как его остановить? – спросила она.

– Не знаю, сейчас я ничего не знаю. Но уверена только в одном – мы должны все уехать. Даже Перхта уже против нашего пребывания, потому что верила ему, как и я, а он убил её снова. Он вонзил ей нож в живот и исчез. Она спасла меня, на её месте должна была быть я, — причитала я.

– Хорошо, тогда мы позвоним Кире и забронируем билеты. И завтра уедем. Как он мог? Не могу поверить! Не могу! – покачала головой подруга.

– А самое страшное, знаешь что? – горько усмехнулась я.

– Что?

– Я до сих пор люблю его, до сих пор хочу пойти туда и выяснить причину. Но я запретила своему сердцу чувствовать это. Теперь я буду думать головой. Я наслаждалась им, доверилась полностью. И мне он вонзил нож не в живот, а куда-то глубже, и даже на таком расстоянии моё сердце болит от ран, — ответила я ей, а глаза Кейт заслезились.

– Лори, мне так жаль, — по её щеке скатилась слеза. — Господи, девочка, мне безумно жаль.

– Мне тоже, — тихо ответила я.

Развернувшись, я зашла в ванну, прикрывая за собой дверь. Я приехала сюда, ухмыляясь легендам, а уезжаю с израненным телом, душой и сердцем. Это проклятое место, рассадник боли и жестокости. Оно безжалостно зачёркивает все внутри тебя и не оставляет почву для прорастания новых плодов радости.

Умывшись, я собрала волосы в хвост и бросила взгляд на своё бледное измученное лицо с печатью вселенской боли.