Душа Петербурга
Шрифт:
Ветер, ветер на всем Божьем Свете.
В этой последней поэме Петербурга вновь почти исчезает конкретный образ города. Пред нами место революционного действа.
Черным вечером, под черным, черным небом, под свист разыгравшейся вьюги, проходят тени октябрьских дней: старушка, как курица, спотыкающаяся о сугроб, буржуй на перекрестке, в воротник упрятавший нос, писатель-патриот с длинными волосами, долгополый, невеселый поп, барышня в каракулях…
Поздний вечер. Пустеет улица. Один бродяга Сутулится, Да свищет ветер…Тени старого мира исчезают в метелице. Идут новые хозяева города Петрова.
ВВсе изменилось под страшный свист революционных пург. Исчезла и суета сует коммуникации Петербурга: Невского проспекта.
Не слышно шума городского. Над Невской башней тишина…Только ветер вольный поет свои песни.
Снег воронкой завился, Снег столбушкой поднялся… Ох! пурга какая, Спасе!Да к ветру примешивается призыв:
Революцьонный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!Вот последний образ Красного Петербурга. Не отвернулся от него А. Блок, но твердо сказал: «принимаю».
Да, и такой, моя Россия, Ты всех краев дороже мне. [516] ……………………………………………………Исчезла Северная Пальмира.
Стремителен бег истории в наши дни. И эти образы уже отошли в прошлое. Красный Питер ждет своего поэта.
Достоевский в своем «Дневнике», [517] сравнивая наши петербургские палаццо с итальянскими, указывает на неорганичность наших. В то время как в Италии палаццо создавались естественно и являлись местом сохранения аристократических традиций,
516
Из стих. Блока «Грешить бесстыдно, непробудно…». (комм. сост.)
517
«Дневник писателя: Маленькие картинки». (Примеч. авт.)
«у нас же поставили наши палаццо всего только в прошлое царствование, но тоже, кажется, с претензией на столетия: слишком уж крепким и одобрительным казался установившийся тогдашний порядок вещей, и в появлении этих палаццо как бы выразилась вся вера в него: тоже века собирались прожить… Мне очень грустно будет, если когда-нибудь на этих палаццо прочту вывеску трактира с увеселительным садом или французского отеля для приезжающих». [518]
Предчувствие Достоевского сбылось не в полной мере. Потомки его увидели не бойкие вывески искателей наживы, а кроваво-красные с гербом новой России: колосья, серп и молот, и с надписями из новых, механически сложенных, слов: совдеп, комгорхоз и т. д. с пятью золотыми буквами Р.С.Ф.С.Р., сулящими:
518
Достоевский Ф. М. Маленькие картинки // ПСС. Т. 21. С. 107. (комм. сост.)
Город принимает новый облик, еще не нашедший отклика в художественном творчестве.
Исчезла суета суетствий.
Медленно ползут трамваи, готовые остановиться каждую минуту. Исчез привычный грохот от проезжающих телег, извозчиков, автомобилей. Только изредка промчится автомобиль, и промелькнет в нем военная фуражка с красной звездой из пяти лучей. Прохожие идут прямо по мостовой, как в старинных городах Италии.
Постоянно
В тихие, ясные вечера резко выступают на бледно-сиреневом небе контуры строений. Четче стали линии берегов Невы, голубая поверхность которой еще никогда не казалась так чиста. И в эти минуты город кажется таким прекрасным, как никогда. Тихая Равенна.
Прекратился рост города. Замерло строительство. Во всем Петербурге воздвигается только одно новое строение. Гранитный материал для него взят из разрушенной ограды Зимнего дворца. Так некогда нарождающийся мир христианства брал для своих базилик колонны и саркофаги храмов древнего мира. Из пыли Марсова поля медленно вырастает памятник жертвам революции. [519] Суждено ли ему стать пьедесталом новой жизни, или же он останется могильной плитой над прахом Петербурга, города трагического империализма?
519
Речь идет о памятнике жертвам Февральской революции, заложенном на Марсовом поле 24 марта 1917 г. (архитектор Л. В. Руднев); получил наименование «Памятник борцам революции» после того, как в братской могиле были захоронены участники Октябрьской революции и гражданской войны (открыт 7 ноября 1919 г.). (комм. сост.)
Сентябрь 1919 года
Проходят дни, года. Года — века. Destructio [520] Петербурга продолжается. На Троицкой площади снесены цирки. [521] За ними ряд домов; образовалась новая площадь. За ней трехэтажный каменный дом, весь внутри разрушен, и сквозь него открывается целая перспектива руин. А там дальше в сторону огромный массив недостроенного здания и разоренный семиэтажный дом, а рядом с ним остаток стены и лестницы малого дома, похожий на оскал черепа.
520
Разрушение (лат.).
521
Имеется в виду цирк «Модерн» (сооружен в 1908 г. по проекту Н. Ф. Романенко); в 1919 г. деревянное здание сгорело (находилось на месте нынешнего дома № 9 но проспекту Максима Горького). (комм. сост.)
Вот урочище нового Петрограда! Исчезают старые дома, помнившие еще Северную Пальмиру. На окраине, у Смоленского кладбища, воздвигнут новый, высокий дом, единственный во всем городе: Крематориум. [522]
Петрополь — превращается в некрополь. [523]
Пройдут еще года, и на очистившихся местах создадутся новые строения, и забьет ключом молодая жизнь. Начнется возрождение Петербурга. Петербургу не быть пусту.
522
Крематория у Смоленского кладбища не было. Вероятно, Анциферов имеет в виду городскую «мусоросжигательную станцию», построенную в 1915–1916 гг. у Смоленского кладбища между Малым и Средним проспектами, вблизи Княгининской (ныне Беринга) улицы. Станция закрыта в середине 1930-х гг., а сооружение перестроено. (комм. сост.)
523
Образы города последних лет можно найти для Москвы у Вл. Ходасевича, например, «Дом», «Старуха» («Путем зерна»). Для Петербурга у Анны Радловой в сборнике «Корабли». (Примеч. авт.)
Стихотворения В. Ф. Ходасевича «Дом» (1919–1920) и «Старуха» (1919) вошли в состав его сборника «Путем зерна» (2-е изд. Пг., 1922).
В сборнике А. Д. Радловой (1891–1949) «Корабли» (Пг., 1920) опубликованы петербургские стихотворения: «Белая ночь», «Петербург», «Видишь, Дворцовая площадь…» и др. (комм. сост.)