Душа по обмену
Шрифт:
«Не хочется терять такого проводника. Девчонка сильная. Сильнее Альсанды» — вспомнилась вдруг фраза деда из моего странного полусна.
Вот как мне могло такое присниться, если я эту Альсанду никогда не видела и лишь недавно о ней узнала? Нет, это точно Дорган своими собственными сомнениями делился. Значит, всё происходило на самом деле!
Из глубокой задумчивости меня вывела Ридия, сообщившая, что мы прибыли в пункт назначения, и занятие вот-вот начнётся.
Аудитория меня совсем не впечатлила — обычный класс только без окон и школьной доски, да вместо низких парт, за которыми мы обычно сидели парами,
Проводников-второкурсников было всего пятеро — два парня и три девушки. На меня они смотрели с прохладным интересом и тихо перешёптывались, бросая в мою сторону осторожные взгляды, но знакомиться и начинать общение не торопились. Я присела за один из пустующих столов и тоже не стремилась привлекать их внимание. Пусть всё идёт своим чередом.
Появившаяся вскоре преподавательница представила меня группе и раздала всем те самые магические свечи, на которых я тренировалась в лазарете. Оказалось это, на первый взгляд простое упражнение, одна из основ обучения проводников. Удерживать пламя с помощью концентрации внимания мы тренировались около двух часов с небольшими перерывами. В итоге стало понятно, почему на стенах нет ни одной картины, а во всём помещении — ни одного яркого пятна — это чтобы внимание не рассеивалось.
Пришлось с прискорбием отметить, что у меня пока самый плохой результат. Зато ребят, явно наслышанных о моих «подвигах» в междумирье, это обстоятельство, напротив, успокоило и, похоже, примирило с моим присутствием. В итоге мы познакомились и разговорились. Девушки, хоть и были младше на год, взяли надо мной шефство и принялись наперебой давать советы, как улучшить показатели. Парни в этом процессе не участвовали и продолжали посматривать свысока.
А вот занятие с первым курсом менталистов мне совсем не понравилось. Во-первых, для него пришлось переодеться в некое подобие спортивной формы. И хотя одежда была лёгкой и свободной, она всё равно подчёркивала основные недостатки моей фигуры. Во-вторых, здесь было больше парней, чем девушек, и они, не особо таясь, шушукались и хихикали, косясь в мою сторону. Особенно старался один мелкий, щуплый, белобрысый нахал, не скупившийся на грубые шутки по поводу моего веса.
Мы собрались в большом спортивном зале. Здесь не было никаких снарядов и тренажёров, а пол на ощупь казался тёплым и мягким. В этом я окончательно убедилась, сняв обувь, потому что заниматься полагалось босиком. Преподаватель — высокий, темноволосый мужчина средних лет в такой же фиолетовой форме, заявив, что тот, кто не управляет собственным телом, не сможет усмирить мысли, устроил нам серьёзную разминку на все группы мышц. Почти как на школьных уроках физкультуры, только нагрузка раза в три больше даже с учётом того, что мне разрешили не бегать. Как позже выяснилось, это было только начало.
Когда пот стекал ручьями, а разогретые мышцы побаливали от нагрузки, настал черёд дыхательных упражнений, успокоивших пульс и выровнявших мои рваные вдохи и выдохи. Всё это с непривычки давалось мне с немалым трудом.
После небольшого перерыва занятие продолжилось местным аналогом йоги. Мы принимали статичные позы по типу асан (некоторые были почти идентичны земным), стараясь сосредоточиться только на этом
Когда преподаватель ненадолго отлучился, большинство менталистов остались стоять на одной ноге, приложив вторую, согнутую в колене, к внутренней стороне бедра и вытянув руки в стороны. Но несколько человек позволили себе расслабиться и уселись прямо на пол, а белобрысый не поленился подскочить ко мне и прокомментировать:
— О, смотрите, толстуха сейчас грохнется и пол проломит!
Вот и попробуй тут сосредоточиться на упражнении, когда этот надоедливый комар над ухом жужжит. Тем более что удерживать равновесие мне, действительно, становилось всё сложнее.
— Ты бы отошёл в сторону, малыш, — сказала вполне миролюбиво, — если упаду на тебя, мокрого места ведь не останется — очень уж ты маленький. Наверное, поэтому и суетишься больше всех — комплексы спокойно жить не дают. У таких хлипких, низкорослых мальчиков их всегда полно.
Видимо в точку попала, потому что послышались смешки его однокурсников, заставившие паренька покраснеть от досады и зло прошипеть:
— Я слышал, ты безродная, да ещё зикфой всю жизнь была. Тебе здесь не место, уродка!
— Напомните-ка мне, эйр Бейриз, вы у нас кто — ректор или, может быть, декан, чтобы решать, кому здесь место, а кому — нет? — раздался со стороны входа знакомый ледяной голос, от которого я невольно поёжилась.
Дорган собственной персоной, блин! Явился, не запылился. Преследует он меня что ли?!
Адепты, сидящие на полу, мгновенно повскакивали и заняли исходную позицию, словно и не выходили из неё. Я тоже пока держалась, хотя мышцы начинали ныть, моля о пощаде, а мысли упорно отказывались с ними соединяться. Блондинчик, который только что был почти багровым от злости, мгновенно побледнел и вытянулся по стойке смирно, виновато опустив голову.
— Никакой выдержки и контроля над эмоциями, какой менталист из вас получится? — чеканил Дорган каждое слово, сверля мальчишку тяжёлым взглядом. — Так может быть, это вам здесь не место и стоит податься в другое учреждение, где программа попроще? Пожалуй, я предложу вашему отцу подумать над этим вариантом.
Парень вздрогнул от подобной угрозы, втянул в голову в плечи и взмолился:
— Не надо, пожалуйста! Я всё понял!
— Что ты понял? — прежним тоном уточнил Дорган, и в его голосе лязгнул металл.
Да уж, попал блондин. Не хотела бы я сейчас оказаться на его месте. Кажется, остальные ребята полностью разделяли моё мнение, потому что ни один из них не шевелился и, казалось, даже не дышал.
— Я был не прав, извините, эйр Дорган! — пробормотал парень, не поднимая взгляда от пола.
— Вижу, ничего ты не понял. Извиняться нужно не передо мной!
Поняв, что сейчас произойдёт, я покачнулась и встала на обе ноги, тихо попросив:
— Не надо.
Дорган то ли не услышал, то ли проигнорировал мои слова.
— Я жду! — процедил он угрожающе.
Бейриз, побледнев ещё больше и стиснув руки в кулаки, двинулся в мою сторону с видом мученика идущего на казнь.
— Приношу свои извинения, — буркнул он отрывисто, по-прежнему глядя куда-то себе под ноги.
— Громче! И не слышу раскаяния в голосе, — не отставал декан, не вняв моим мысленным молитвам прекратить эту показательную порку.