Душа, заблудшая в песках

Фернандес Анхелика

– Я тебя больше не слушаю. Сегодня для разнообразия я сам буду счастлив. – Его пальцы обхватили ее шею, а губы жестко и гневно впились в рот, причиняя ей боль. – Сегодня… – бормотал он глухо.

Он целовал ее долго, грубо, безжалостно, заставляя ее забыть обо всем, кроме того, как сильно его желание. Он крепко прижимал ее к себе, и она ощущала сильное тело мужчины, который не давал ей ни малейшего шанса опомниться от избытка нахлынувших чувств.

Скинув с нее халат, Сирхан без малейших усилий

приподнял ее, и Мари обвила его мускулистый торс ногами.

И Мари, пронзенная вспышкой жгучего желания, сама прильнула к его губам, зарывшись в его густые волосы. Когда Сирхан дошел до кровати, то, не сдержавшись, оба рухнули на кровать, глубоко придаваясь страсти и громко вздыхая и стоная.

В то время как Сирхан провалился в сон, Мари изо всех сил старалась сдержать рыдания

Что ей теперь делать?

Она подчинилась силе его желания и воле, но только сейчас понимала, что дело не в фотографиях, а в нечто большем. В том, что толкает каждого в бездну страданий, переполненной как болью, так и наслаждением.

Имя этого чувства – любовь. Любовь, которая может закружить в своем водовороте, лишая здравого смысла.

Мари настраивала себя, что его нельзя любить. Хладнокровный и жестокий он шантажом принудил ее стать его любовницей, так как угрожал благополучием любимого брата.

За что его любить? – твердил рассудок, но сердце задавало вопрос: - А почему бы его не любить?

Мари покачала головой и посмотрела на умиротворенное лицо султана. Его брови смешно приподнялись, а черты лица разгладились, делая его намного моложе.

Она осторожно, чтобы его не разбудить, провела пальцами по линии губ, наслаждаясь горячим дыханием и улыбнулась.

Что может их связывать?

Только то, что в детстве оба пережили трагедию и боль, закаляясь и становясь сильней, но сколько препятствий в силе их разъединить.

Например, отчужденность и холодность султана по отношению к ней. Шантаж. Ненависть. И полное безразличие.

Этого не может быть! Она не должна!

Речь никогда не заходила о таком серьезном, глубоком чувстве, как любовь! Ты можешь испытывать к нему страсть, восхищение, ненависть и презрение, но только не любовь. Этого просто не может быть! – твердил ей разум.

Однако именно это и произошло. Ты влюбилась в него, Мари Бодуан – шептало непослушное сердечко.

Слова звенели у нее в ушах, заставляя терять самообладание. Мари изо всех сил старалась выкинуть их из головы, отказываясь признавать правду.

Но все ее попытки оказались тщетными. Сердце все больше и больше брало верх над разумом, подчиняя его себе.

Она влюбилась в Сирхана Парлет Вери! В этом не может быть никаких сомнений. И теперь ей придется мириться с этим всю оставшуюся жизнь.

Осознание этого стало для Мари полной неожиданностью.

Она

продолжала смотреть, тупо уставившись в некуда.

Я люблю его. Я люблю Сирхана...

Время, казалось, замедлило свой ход, а потом и совсем остановилось. Мари не помнила, как долго она смотрела в потолок. Может быть, пару минут, а может быть, целую вечность.

Он же силой заставил ее стать его любовницей, но окунул в водоворот страсти. Угрожал благополучием Томми, но сам же спас его, переступая через боль и отчаяние прошлого.

С тревожными мыслями она уснула, ощущая, что переступила границу дозволенного, полюбив султана Сирхана.

Глава Шестая.

Мари чувствовала себя неуютно, ловля насмешливые взгляды со всех сторон. Сирхан пригласил ее в дорогой ресторан, чтобы она отведала местную кухню. Однако она знала, чего на самом деле хочет он.

Уже неделю он тщетно добивался у нее правды, где находятся фотографии, и спрашивал, не уничтожала ли она еще их. Сирхан и не знал, что каждое его слово жестко доказывает, что между ними ничего не может быть.

Боясь, что Сирхан может найти компромат, Мари спрятала его под подушкой, заранее попросив горничную не трогать постель.

На самом деле фотографии давно потеряли для нее ценность. Мари понимала, что когда вернется в Париж, – а когда – нибудь она все равно отправится на родину, – то Гэвин Спенсер выбьет из нее душу, требуя эти чертовы фотографии.

Нет, она просто уволится и забудет о таком низком человеке, а ее опыта и квалификации хватит для других издательств. Об этом Мари не очень – то переживала.

Мари посмотрела на мужчину, сидящего перед ней. В традиционной восточной одежде он выглядел так привлекательно, что у нее защемило сердце. Да и она не отличалась от него: в белоснежном балахоне с атласным белым платком на голове она не была похожа на саму себя.

Но законы Тапкары запрещали строго – настрого выходить женщинам на улицу без головного убора. Конечно, Мари могла бы возразить, но не стала.

Сегодня она решилась поставить окончательную точку.

Точку в отношениях с Сирханом и вернуться с братом обратно, позабыв обо всем.

При воспоминании о том, насколько сильно привязался ее брат к Сирхану, слезы подступали к ее глазам. Она удивлялась, когда султан изъявлял желания поиграться с мальчиком или рассказать ему интересную историю.

Но она обязана понять, что между ней и Сирханом ничего не может быть. В конце концов, у них разное вероисповедание. А женой султана могла быть только мусульманка.

– О чем ты думаешь? – щелкнув пальцем перед ее носом, спросил Сирхан – Официант все принес. Пробуй, иначе остынет.