Душехранитель
Шрифт:
— Что смотришь, хъ’ак [63] ? — крикнул он.
Тот явно не понял ни слова. А по-русски Ваха говорить почти не умел. Знал несколько слов, да и то «грязных». Их-то он и применил, подойдя к лаи-новичку и достаточно сильно толкнув того прикладом винтовки в грудь.
Остальные пленные замерли. И не только из-за противостояния раба и молодого надсмотрщика: в открытые ворота ворвался Эпцар. Ваха не успел ничего сделать, и пес бросился на русского.
Все произошло в какие-то секунды. Русский ухватил «кавказца» за шиворот, и рука его утонула в густой шерсти собаки. Оказалось, что Эпцар
63
Хъ’ак — свинья (чеченск.). Если мусульманин произносит это в отношении другого человека, то это говорит о его желании сильно оскорбить собеседника, ибо по законам Ислама свинья считается нечистым животным (никогда не употребляется в пищу).
— А ну!.. — Ваха дернул винтовкой, и тут же Эпцар оказался на ногах.
Вставший дыбом загривок, волчий взгляд исподлобья, оскаленные клыки и глухой, едва слышный утробный рык. Черная губа подрагивала, морда щерилась, тело дрожало от напряжения каждого мускула.
И Ваха осознал: один знак этого незнакомца — и собака сейчас же вцепится в глотку одного из своих хозяев, позабыв о винтовке, позабыв обо всем на свете. Охранник зачарованно смотрел в волчьи глаза и боялся пошевелиться.
— Хей! Ваха! Что делаешь?
Эпцар тут же расслабился. Ваха оглянулся. Русский как сидел, так и сидел, только выпрямился после удара сторожа и броска собаки.
В воротах стоял дед Махмуд с котлом в руках. Ваха вжал голову в плечи и быстро прошел мимо него. Следом потрусил и «кавказец».
Старик вел себя так, будто ничего не произошло. Спокойно разлил варево по мискам, подставляемым рабами, унес опустевший котел, сопровождаемый звоном и скрежетом ложек, вскоре вернулся, сел на низенькую скамейку.
Роман Комаров изрядно подивился тому, что произошло. Он очень устал сегодня, сильно повредил руку топором и к тому же чувствовал, как подступает простуда. У него, как и у остальных его соседей по хлеву, не было даже сил спросить у новичка его имя.
Старик, слегка покачиваясь, смотрел то на него, то на темноволосого синеглазого незнакомца. Казалось, он что-то сопоставляет. На тонких сморщенных губах аксакала играла едва заметная улыбка. Непонятная, как он сам.
— Са жаждет утраченного и уносится воображением в прошлое… — ни с того ни с сего вымолвил он.
Новичок встретился с ним взглядом. Комаров заметил, что эти двое слегка кивнули друг другу. Незнакомец отвернулся. Он не ел, а потом и вовсе подвинул миску к своему соседу. Тот что-то пробурчал в благодарность.
Невзирая на усталость, из-за боли в покалеченной руке заснуть Комаров не мог. Все рабы уже давно спали, старик унес керосиновый фонарь. Роман нашел более или менее удобное положение, кое-как задремал. Как вдруг скрипнула створка ворот, и в проеме возник темный силуэт. Комаров узнал в этой фигуре деда-аксакала.
Тот бесшумно проскользнул мимо спящих.
— Ты не спишь… — послышался голос старика. В его тоне звучал не вопрос, но утверждение.
Комаров хотел было признаться, что не спит, и тут понял, что обращались не к нему, а к тому самому новичку.
Незнакомец сидел в дальнем углу хлева, на куче полусгнившей соломы. Старик подошел к нему и, наверное, тоже
— Здравствуй, — тихо сказал аксакал.
— Здравствуй, — еще тише ответил новичок; в голосе его и тоне было что-то очень узнаваемое — для Романа.
— Когда?
— Завтра. Утром.
— Хорошо. Теперь приоткройся. Ты все помнишь? О воде?
Последовал звук, похожий на утвердительное междометие. О чем говорят эти двое? Они знают друг друга? Странно…
— Ты явился за двоими. С предпоследним… — продолжал старик, вздохнув. — Не живется вам…
Незнакомец промолчал. Аксакал поднялся на ноги:
— Рад был увидеть тебя. Рад буду встретить тебя, когда к тебе придет твой тринадцатый…
— Я тоже, — почти шепнул пленник. — Если он придет…
Дед-чеченец прошел мимо Романа, который лежал с колотящимся сердцем. Скрипнула створка ворот, лязгнул ржавый засов. Что-то неосязаемое, из-за чего мутились мысли Комарова, испарилось вместе с уходом старика.
О чем таком странном они говорили? Что все это может означать? А новичок-то не выглядит рабом… Этому у Романа есть два объяснения: либо парень совсем недавно попал в плен, либо здесь что-то нечисто. Если первое, то по своему печальному опыту Комаров знал: оказавшись тут, люди первое время находятся в полном смятении, их терзает непрерывный страх. Незнакомец — идеально спокоен. Даже провел демонстрацию силы перед этим пацаном-сторожем, которого здесь все боялись и ненавидели больше остальных хозяев. Ваха чуть струю не пустил в штаны. Такого мстительный и подловатый мальчишка новичку не простит.
Но есть и второй вариант, при котором пленник знал, что делает. И прекрасно понимал, что за бесчинство голову оторвут скорее Вахе, нежели ему. Хотя Комаров и отупел за полгода в статусе раба, но соображать еще не разучился. Тем более, когда речь шла о собственной, подвешенной на ниточке, жизни.
Если же «дело нечисто», самоуверенность парня, выдающего себя за пленника, может означать лишь одно: он вовсе не русский, а чеченец. «Подсадная утка». И сюда его поместили, желая что-то выведать. Возможно, у кого-то из рабов. Почему нет?.. Вот только у кого?..
Примерно так рассуждал Комаров, падая в круговерть сумбурных сновидений. Мама, Танька, довоенный Гудермес, Бахчисарай… Отец, который после развода забрал сына с собой в Крым, а дочь оставил бывшей жене. Мелькнула и исчезла спускающаяся по лестнице рыжеволосая девушка в подъезде того дома, где еще совсем недавно жил Роман… Хромой хан Теймер и хитроумный Одиссей… нет, не Одиссей, а ингуш Цаген… Войны, войны, войны. Правители и нищие. Затмение солнца. Снова рыжеволосая девушка, сбегающая по ступенькам, ее странный, хоть и брошенный вскользь, взгляд на него, на Комарова… Синие глаза пленного парня… Взгляд той девушки… Взгляд пленного… Взгляд девушки… Провал… Темнота. А потом яркий-яркий сон…
А вот Хусейну уже не спалось. В отличие от рабов, Горец не был изможден. В отличие от проходивших через этот аул боевиков, не был измучен бесконечными перестрелками и погонями. Но для хозяина дома, для старосты Удугова, он должен пока притворяться, что спит мертвым сном после долгого перехода и выматывающего преследования. До утра еще очень далеко. Как и до той таинственной операции, о подробностях которой знал только Ромальцев. Ромаха сейчас в безопасности, но утром, когда все начнется, он должен быть на свободе…