Душехранитель
Шрифт:
Саша радостно сбросил сандалии и побежал к своим игрушкам. Скоро придет папа, поиграет с ним. Мама всю дорогу до дома была задумчива, мальчик не понимал ее.
Сейчас ему хотелось бы послушать любимую сказку о деревне Цапельки [68] . Тетя Люда говорила, что и сама выросла на этой сказке. Саша замирал, когда та читала ему о девочке Алене и прекрасной царевне, превращенной злым волшебником в белую цаплю.
68
«…о
Но едва пришел отец, мама поманила его рукой, и они вдвоем закрылись на кухне. Сквозь стекло в двери Саша видел, что мама показывает что-то жестами — только так она и умела разговаривать, — а папа тихо отвечает, кивая и поглаживая маму по плечу. Мальчику казалось, что родители говорят о нем, но он не был в этом уверен.
— Алексашка! — отец выглянул из-за двери.
Мальчик вприпрыжку подбежал к нему. Пока мама возилась у плиты, папа посадил Сашу к себе на колено, улыбнулся. Саша коснулся морщинки у его губ, и Николай прикрыл глаза.
— Привет, ушастик! Расскажи-ка мне, ты сильно любишь свой детский сад?
Саша задумался. Нет, детский сад он не любил. Там часто заставляли делать неинтересные вещи, а на некоторых уроках — брать за руки ребят, которые ненавидели его и которых он сам едва терпел. Того же Вадика, например. Ирина Васильевна хотела, чтобы Саша и Вадик дружили, а Саша давно решил, что с Вадиком он дружить не будет. Вадик говорил какие-то плохие вещи про Сашину маму, придумал обзывательство — «жид». Неизвестно, что это значило, однако Саша чувствовал: что-то гадкое. Нет, с Вадиком они не помирятся никогда. Но у мальчика там были и друзья: Валенька, Димка, Азамат… И потому Саша не знал, что теперь ответить отцу.
— А если ты больше не пойдешь туда? — папа обнял его. — Ты не сильно расстроишься?
Саша отстранился и заглянул в его черные глаза. Иногда папа говорил так странно, и мальчик даже не знал правильного ответа…
Мама оглянулась. Она тоже ждала. Они сейчас как воспитатели.
— Ты скажи, как знаешь, — посоветовал отец. — Как чувствуешь. Вот тут, — он положил свою большую ладонь на Сашину грудь.
Саша покачал головой. Если «как тут», то в садик он не хотел. Николай с облегчением вздохнул.
— Если с тобой будет сидеть тетя Люда, ты будешь доволен?
Мальчик обрадовался. Тетя Люда будет гулять и играть с ним, будет читать ему его любимые сказки! Это ведь здорово! Маме с папой всегда некогда. Даже если они дома, то сильно усталые. Мама всегда молчит. Она очень любит Сашу, и он очень любит ее, но она не умеет говорить. У всех ребят в Сашиной группе мамы разговаривают. Зато тетя Люда болтает с ним без умолку: «Ты сегодня такой чумазый, Сашкин! Пойдем умоемся!» А пока он умывается, она успевает спеть ему песенку. Тетя Люда водит его в парк. Они кормят лебедей кусочками зачерствевшей булки. Они валяются в траве рядом со спортплощадкой, играют в диких зверей, «охотятся», догоняют друг друга. Тетя Люда чертит ему «классики» на песке. Ребята в садике не умеют играть в «классики». А еще тетя Люда умеет молчать. Когда очень жарко, они садятся в тень под большими туями, лениво глядят на карусели и на пробегающего мимо, по аллейке, коричневого пони в веселой упряжке. У пони очень мягкая шерсть, он добрый, от него так хорошо пахнет, и они с Сашей дружат.
Когда Саша, разморенный жарой, вытягивается на скамейке, головой на тетилюдиных коленях,
А прошлым летом они с мамой и папой ездили в другой город, к Сашиной бабушке, которая жила у моря. Бабушка оказалась совсем не такой, как думал о ней мальчик. Она очень высокая, большая, у нее громкий голос, но Саше она все равно понравилась. Они с мамой научили его плавать. Саша помнил, как папа ворчал на них за это и все время пытался спрятать Сашу в тень. Первые дни у мальчика сильно болели плечи, а потом мама со смехом пощипывала его, снимая обгоревшую кожу, а он стоял перед зеркалом и с удивлением разглядывал себя — свою ставшую почти белой челку и незнакомое смуглое личико. Но плавать он научился.
— Таки один нормальный Гроссман должен был получиться в этой семье! — с гордостью сказала бабушка, усаживая их в поезд и расцеловывая Сашу.
Мальчик привез оттуда несколько ракушек. Округлыми, светлыми, шершавыми были они снаружи. И рыжими, гладкими — изнутри. Мама научила его слушать море и крики чаек, прикладывая эти раковины к уху. С тех пор море снилось Саше почти каждую ночь. Ему очень хотелось бы жить в бабушкином городе, но папа с мамой работали здесь.
Когда отец удостоверился, что Саша будет рад обществу тети Люды, то ссадил его с колена и позвонил ей домой.
А за ужином он сказал, что на этих выходных какой-то дядя с его работы зовет их всех к себе на дачу. Саша почувствовал волнение мамы. Она улыбнулась и кивнула, но малыш знал точно: внутри ей очень плохо. Но почему? Этот дядя нехороший? Зачем тогда папа дружит с ним?..
Что так отвлекает от мыслей об Алексашке и этом его дурацком садике? Николай прислушался. Низкий, с хрипотцой, голос Юрия Сенкевича неторопливо рассказывал:
— …огромный остров, второй на планете после Антарктиды ледяной щит, или, как говорят ученые, «покровный ледник»…
Исполинские ледяные глыбы. На их фоне утлая лодчонка исследователей кажется оброненной в море шелушинкой, лузгой от подсолнечной семечки… Николая даже передернуло — холодно-то как! Он очнулся: это в тридцатиградусную жару? Ну, Коля, вы даете!
И независимо от него в мозгу всплыло странное, знакомое по загадочным дневникам жены слово «Оритан». Почему? Сенкевич не говорил «Оритан», он совершенно явственно помянул Антарктиду…
— В отличие от горных ледников, покровный ледник Гренландии кажется вечным, никогда не стаивающим, хотя его тысячеметровые толщи находятся в незаметном, но постоянном движении…